Я вспомнил как огромный смилдон, в просторечии-«саблезубый тигр"подходит ко мне, рычит что-то, на его взгляд успокаивающее, и аккуратно прихватывает зубами плечо.
Как же ему было плохо. Куда хуже чем мне. Хена катался по каменному полу… ревел, колотил и царапал морду лапами, пытался обратиться обратно в человека-и тут же перекидывался в зверя, блевал, отчаянно лизал пол, выл.
Мне залечивала плечо суровая немолодая целительница, явно повидавшая всего, но на Хену она поглядывала с истинным ужасом.

-Эта чистоплотность до добра не доводит,-неожиданно резко воскликнул Завулон.-Все болезни от изнеженности, моемся, бережемся, иммунитет ослабляем. Вот раньше, в старые добрые времена, мылись три раза в жизни-как родился, как женился и как помер.

Енотовидная собака в безвыходной ситуации падает и притворяется мёртвой, а я стою как столб и притворяясь государственным советником первого класса.

Терапию бубном и окуриванием я уже тут получал, она суровая, от неё потом организм ещё неделю весь вздрюченный и чего-то хочет, то ли вечной любви, то ли мировой революции. Неправильную траву они курят.

Подыскали бы ей какого-нибудь принца, желательно прямо завтра. Чтобы была занята ещё долго и не приходила. С глаз долой-из сердца вон. А если ей принц надоест и захочется большой, но чистой любви,-я уже к тому моменту улечу, женюсь и не вернусь.

Вдруг березняк расступился, и перед ними возникло целое кладбище сельхозтехники: ржавые, распавшиеся сеялки, бороны, культиваторы, дисковые лущильники, полуразобранные трактора без шин, плуги с въевшимися в почву лемехами-все это громоздилось пластами, так плотно сцепившись меж собой, что лишь несколько березок смогли пробить груду преданного металла. А чуть в стороне стоял почти целый уборочный комбайн с еле заметными белыми звёздочками на выцветшем боку, оставшимися, видимо, от побед в смешных теперь социалистических соревнованиях.
-Как динозавры!-тихо сказала Светка…

На печи, которую явно давно уже никто не топил, прямо в печи стояла древняя микроволновка…

…Катер, тарахтя, причалил к понтону. Дед Благушин, одетый в старый офицерский плащ без погон, принял вещи, помог Тоне сойти с качающейся палубы, обнял Свирельникова и табачно поцеловал в губы. Потом они погрузили чемодан и сумки в лодку, Благушин определился на весла, и они заскользили по зеркальной утренней глади. Михаил Дмитриевич сел на корму, а Тоня устроилась на носу и опустилась руку в воду.
-Тёплая…А сколько нам плыть?
-К вечеру будем!-не оборачиваясь, снасмешничал дед и скроил внуку мину, выражавшую полное мужское одобрение.

Очень странно, но, сравнивая свою советскую, скудную, боязливую жизнь с нынешней, Михаил Дмитриевич, почти не сознаваясь себе в этом, приходил к выводу, что та, прежняя, была лучше, во всяком случаев справедливее и честнее. Бога не помнили, со свечками по храмам не стояли, а жили-то праведнее… Нет, это, конечно, не значит, что никто не лгал, не обманывал, не воровал. Ещё как! Но все это делалось словно бы вопреки и скрывалось, как дурная болезнь, от других и даже от себя. А теперь не жизнь, а какой-то публичный общенациональный конкурс на самый твёрдый шанкр!

Вспомнил статью из «Караван-сарая», где доказывалось, будто Нильс Бор, например, сделал для мировой науки гораздо больше, чем Эйнштейн. Однако скандинав одевался вполне прилично и вел себя как нормальный человек. В результате гением назначили путаника Альберта, беспрерывно валявшего дурочку и прикидывавшегося «чайником».А кому, в самом деле, нужен нормальный гений? Скучно…

Шагая вдоль запертых кабинетов, Свирельников ощущал беспомощный гнев, знакомый всякому начальнику, вернувшемуся в неурочное время в контору и не обнаружившему подчиненных на рабочих местах. Видимо, сотрудники решили, что сегодня босс уже не появиться, и ровно в 18.00разбежались.Ну какая, на хрен, разница-капитализм в стране или социализм, если все об одном только и думают, как бы пораньше с работы смыться!

Советский офицер имеет право бояться только двух «устрашилищ»:жены и парткома!

Ну, партию разогнали, может, и за дело. Ведь никто же не заступился. Никто…А пионеров-то за что? Они-то со своими горнами и барабанами кому мешали? Ну и маршировали бы себе дальше, собирали металлолом, бабушек через дорогу переводили, советовались бы там в своих отрядах! Кому это вредило? Значит, вредило! Значит, правильно Федька говорит, что где-то там, в закулисье… Стоп…Так вот, значит, в этом самом «закуту лисьем"решили:не хрена с детства к коллективу приручать, не хрена товарищей-выручальщиков плодить! Человек-волк-одиночка!Нет, сначала волчонок, а потом уже волк! Брат правильно говорит. Вообще, Федька в первый день запоя много правильных вещей говорит. Это потом он уже начинает нести совершенную чепуху, вроде того, что евреи на самом деле никакие не евреи, а засланные из другой галактики биороботы с единым центром управления и задачей подчинить себе человеческую цивилизацию. Лечить надо брата.

…Дней через десять он забеспокоился и, решив, что застудил простату, когда возил юную подружку купаться в аквапарк, отправился к своему доктору Сергею Ивановичу. Тому хватило одного взгляда, брошенного на предъявителя, чтобы укоризненно покачать головой:
-Ай-ай-ай!Без презерватива?!
-Я думал…
-Как ребёнок! Ну разве вы по грязи без ботинок ходите?

Пил незабвенный Дмитрий Матвеевич редко, но, как говорится, метко: после пения обыкновенно впадал в буйство, стучал по столу кулачищем так, что брызгала в разные стороны посуда, и костерил мать за какого-то давнего, досвадебного, но, видимо, добившегося своего ухажера. Обычно, набушевавшись и намучившись прошлым, отец сам затихал, уронив голову на стол. Правда, бывали случаи, когда скликали соседей вязать буяна полотенцами. Несколько дней после этого отец ни с кем из домашних не разговаривал, а потом, придя с работы, молча ставил на стол, в середку скатерного узора, флакон советских духов, чаще всего «Ландыш».Это был знак примирения. Мать прятала счастливую улыбку и разрешала Мише с братом погулять допоздна. Много лет спустя, после женитьбы, переезжая из родительской квартиры, Свирельников во время сборов нашёл в диване десяток нераспечатанных «Ландышей», завернутых в старый материнский халат.

Встречу назначили в ресторане «Кружало», где посреди большого накуренного зала в стеклянном стойле жует сено и помахивает хвостом настоящий ослик, а между столами мечутся официанты, напряженные под гоголевских парубков. Пили горилку с перцем, закусывали тонко нарезанным, завивающимся, как стружка, салом, солёными пупырчатыми огурчиками и кровяной чесночной колбасой. Вовико от избытка примирительных чувств одной рукой бил себя в грудь, а другой наливал рюмку за рюмкой. Михаил Дмитриевич, размякнув, раз пять заказывал ошароваренным бандуристам песню про рушник: её очень любил и часто певал во хмелю покойный отец:
Ридна маты моя,
Ты ночей недосыпала…
Почему отцу, простому русскому, даже, точнее сказать, простому московскому человеку прилюбилась эта хохляцкая песня-поди теперь догадайся!

Перед ним в креслах сидели две курящие девицы-блондинка и брюнетка, одетые по-РАБОЧЕМУ (!)лаковые туфли на высоченных каблуках, короткие-по самую срамоту-юбки и воздушные кофточки с глубоким вырезом.

Мне нравится смотреть на город из твоего окна.

-…Понасело на нашу шею инородцев, татарове поганые да калмыки: Аксаковы, Корсаковы, Карамзины, Бекетовы, Тургеневы — всё инородцы, позор и поношение Русской земли! Ещё немного, так наши умники из-за моря примутся арапов черномазых привозить и русскими обзывать.
— Патриарх бывый, Никон, тоже, говорят, не русский, — подсказал расстриженный поп, которого казаки уважительно звали попище Иванище.
— Из каких он? — заинтересовался Орефа, боевито встопорщив клочковатую бороду.
— А бес его знает… Меря, н…
… показать весь текст …

Окончательно добил меня большой желтый пакет, пришедший по почте от саядо Ана. Когда его привезли мне на лодку, я сперва обрадовался, решив, что монах даст мне совет, как жить дальше.
Но в пакете оказалась толстенная книга в рисовой оберточной бумаге. К ней прилагалась записка:
«Здравствуйте, господин Федор.
Будущее неясно, а смерть неизбежна — помните про это всегда. Надеюсь, что бесстрашно начатая вами сукка-випассана развивается благоприятно. Желаю вам великого мужества на этом непростом п…
… показать весь текст …