«Как два байта переслать».

Дамиан показался ей похожим на пирата.
Не на голодного сомалийского афроафриканца, понятно, и не на московского задрота-кинолюба, а на топового представителя касты, который — пока его бриг бороздит соленый карибский простор — судится с пятью голливудскими стервами, зовет фейсбук к импичменту, качает бугристый пресс, и все это с открытой мальчишеской улыбкой на молодом еще лице.

Ничем недостойным или хотя бы двусмысленным эти игры с переодеваниями омрачены ни разу не были. Но глаза дяди Герасима временами начинали так странно блестеть, что Таня понимала — от нее исходит какая-то еще неясная ей самой сила, и сила эта смешно действует на людей.

— Если вообще, — сказал он решительно, — то девяносто процентов всех стартапов — это чистой воды кидалово.
— Ух ты. Прямо-таки кидалово?
— Ну не в прямом уголовном смысле. Просто их начинают с одной целью — создать видимость движухи, чего-то такого многообещающего и рвущегося в небо, и сразу, пока никто не разобрался, эту видимость продать. Продают в таких случаях, по сути, презентацию с картинками, файл программы «power point», а деньги берут настоящие.

…Перед входом стоял автобус с надписью"ТВ-Плюс".Неторопливый бородатый оператор в пятнистой форме спецназовца и высоких десантных башмаках укреплял на треноге камеру. Делал он это с таким угрюмым лицом, словно устанавливал станковый пулемет, чтобы перекрошить, к чертовой матери, всех окружающих. Молоденький звукооператор в бейсболке, разматывая свои провода, поглядывал на него с некоторой опаской.
Возле балюстрады столпились насельники. Тихо переговариваясь, они внимательно следили за происходящим. Два древних солиста ансамбля песни и пляски Красной Армии обменивались мнениями о том, как удивительно со времён их активной плясовой молодости изменилась военная форма. А некогда знаменитая телевизионная красавица, народная дикторша, усохшая почти до энтомологических размеров, восхищалась тем, насколько преобразилась теперь телекамеры, которые прежде напоминали средних размеров шкаф, поставленный на колесики и снабженный объективом величиной с супницу.

В сознании Андрея Львовича мелькнуло… Нет, не мелькнуло! Пронеслось…Нет, не пронеслось! Промигнуло!Да, пожалуй, промигнуло все, что он помнил о Тае. Так «промигивает"президентский кортеж по Кутузовскому проспекту. У-а-а-а-а-а-а-х-х…И нет его, пропал. И только тебя шатнуло от удара воздушной волны.

Вечером девушка приготовила себе торжественный ужин: артишоки, тушеные с имбирем, и вареный в ароматных травах лобстер, живьем доставленный с Земли, где деликатесных членистоногих осталось так мало, что на клешне был оттиснут номер, как на бутылке коллекционного вина. Алкоголь Пат тоже выбрала особый и очень модный: шампанское из крыжовника. Разумеется, это была лишь нелицензионная подделка знаменитого «Вологодского шипучего», производившегося только в северной области России и стоившего сумасшедших денег.

«Наверное, трудно быть красавицей!"-подумал Кокотов и вообразил, как вот на него, Андрея Львовича, станут заглядываться встречные женщины и пользоваться каждым случаем, чтобы познакомиться и выпросить телефон, прижиматься коленками, оказавшись рядом, и гнусно, исподтишка разглядывать выпуклости тела… Бр-р-р…

Я покупал в «Олимпийском"оптом женские романы и в подземном переходе продавал, а розницу. Есть такая серия «Лабиринты страсти» издательства «Вандерфюгель», очень, между прочим, популярная среди домохозяек. Торговал я довольно долго, кое-что зарабатывал, а когда покупателей не было, почитывал Гегеля или Канта. У меня, знаете, с философией неважно. Забили голову разными «анти-дюрингами», теперь вот на старости лет переучиваюсь. Но однажды, за завтраком, я поругался с Вероникой из-за подгоревшего о…
… показать весь текст …

Лишь после развода он осознал, сколько всего в их совместной жизни делалось женой, причём совершенно незаметно. Кокотов ощущал себя хирургом, который привык негромко говорить:"Скальпель!"-и тут же получать от ассистентки блестящий инструмент."Зажим!"-и зажим в руке. Теперь, в ответ на команду «Скальпель!"-ничего.Ничего!Кокотов с недоумением понял, что холодильник сам по себе не наполняется продуктами, а рубашки, брошенные в корзину, не обнаруживаются вскоре висящими на плечиках, чистые, оглаженные и ароматизированные. Что уж там говорить о брачном ложе, внезапно превратившимся в необитаемый остров!

-.Штамм Р-18 — последняя разработка, он избирательный — полностью блокируется ацетальдегидом, но резко активизируется д-глутаматом.
— А это что значит?
— Адаптирован для войск Российской Федерации. На случай войны с потенциальным западным агрессором.
— Это как?
— Ацетальдегид — продукт расщепления алкоголя, он появляется в крови человека, пьющего в неумеренных количествах. И он, кстати, является причиной похмелья. А д-глутамат, усилитель вкуса, содержится во всех гамбургерах и фастфудах.
— То есть…
— Штамм Р-18 избирательно выводит из строя личный состав армии противника, но никак не действует на наших ребят и наше мирное население. Ну, по стране, имеется в виду. Мы не берем в расчет крупные города, полные трезвенников и точек быстрого питания.

— Боль я потерплю, — говорю. — А вот бичами вашими грязными меня до крови бичевать нечего. Я не знаю, скольких вы уже бичевали до крови, мне это надо, да?
— А в чем дело? — настораживается отец Амвросий.
— А в том, что бесов-то вы, может, и изгоните, а вот СПИД занесете. Или гепатит С, что, в общем, почти то же самое, тоже не лечится. Так что мне, пожалуйста, одноразовый бич.
— Одержимый, не умничай! — багровеет Амвросий. — Бичи святой водой омыты!
-А нечего на меня орать! — завожусь я. — Вы мне…
… показать весь текст …

Габриэлыч классно готовит. У него, конечно, там свои заморочки, вегетарианство, мяса нельзя, рыбы нельзя, но зато из овощей он такие штуки сооружает! Особенно с индийскими специями — куркума там какая-то у него, ванилы и прочий баран-тарзан. Впервые попробовал чечевичную похлебку. Скажу тебе, клевая штука! Габриэлыч, конечно, упомянул, что именно за нее, по Библии, кто-то продал первородство. Что такое первородство и в чем его кайф, я не очень понимаю, наследство, что ли? И не очень понимаю, как такие юридические штуки можно продавать за тарелку еды, ведь когда еда съедена, можно запросто отбрехаться, что ничего подобного не было. Но в целом метафору понял; действительно, чечевица — штука очень стоящая, попробуй обязательно при случае.

Разговоры — они разные бывают. Бывают как игра в домино: шлеп — вопрос, шлеп — ответ. Шлеп-шлеп. Рыба. Или кто-то выиграл. Смешали доминошки — и новую партию начали колотить, в смысле — новую тему. Доминошный разговор — это называется.

А бывает разговор как перетягивание каната — каждый на себя тянет, причем одновременно тянут. То есть говорят! И так до бесконечности, ну или пока канат не треснет. B смысле ссорой пока не кончится. Или пока кто-то на себя все не перетянет, тоже типа выиграл. Это…
… показать весь текст …

— Должен предупредить, — сказал отец Амвросий. — За каждый матюг Богородица на три года отступается.

И вот я представил себе мир эдак лет через пятьдесят… Заходишь в Интернет — а там одни бабки да старики в чатах. Только и трещат, вспоминают молодость, музыку свою — Цоя там, или Егора Летова, или «На-Ну», «Нирвану», «Продиджи» — чего останется в памяти. И чешут языками. И ругают все, что обычно — цены ругают нынешние, высокие, политиков ругают — на сайты к ним ходят, гадят. Митинги устраивают, ругательные лозунги пишут в гостевые книги. И уж конечно, молодежь ругают! Которая живет неправильно и музыку поганую слушает, и нравы с моралью упали ниже плинтуса, и вообще куда мы катимся, то ли дело в наше время…

Глайя отлично знала русский язык. Когда механик принес ее на борт в плетеной корзинке, мурчала только «солнце» и «добрый день». Себя называла в третьем лице — «пушистый». Объяснялась жестами, смешно махала толстыми лапками. Русский выучила в первый день полета. Сидела безвылазно за планшеткой в каюте, не выходила даже поесть — мы с механиком носили еду в мисочке. Они жутко талантливы, эти Чужие. Сейчас Глайя свернулась калачиком на холодном пластике медицинского стола и смотрела на меня большими глазами. Мышь размером со спаниеля. Кошка с расцветкой енота. Огромные глаза. Сплошной каштановый зрачок, никаких белков. Как ей не холодно? Я мерз даже в телаксовом комбезе. Хотя ведь у нее мех. Самый теплый мех в мире.

Капица вообще не хотел бомбу делать — умаялся год за годом замышлять недоброе. А уж с таким начальником, как Берия, он бы и гвоздя не выдумал — не сошлись, мягко говоря, характерами. Поэтому Капица бомбу спихнул на академика Сахарова, который тогда был молодой горячий советский парень, а не старый унылый антисоветчик. А сам залез в сарай на даче — и давай паять-лудить какой-то физический аппарат. Великий был рукодельник.

Ты представь- какой-то тундрюк бухой прямо у мя под окнами на снегоходе в «Макдоналдс» въехал. Через витрину. Ну че, вот че тундрюку надо в этой хреновой бигмачной?!

Иржи сложил карту и запер её в стол. Встал и без приглашения вошёл к леди Бесси. Так он в мыслях называл её теперь, чтобы она стала ему более чуждой и далёкой, чтобы устоять перед ней…