Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Города, как котомки… Набитые чем попало… Фо-
нарями, прохожими, лужами… Ветром, домами, по-
судными лавками… Тоскуют с утра в ожидании
странника… Который поднимет, закинет за плечи…
И унесет их в иную… Даль.

УЛИТКА (Из книги «ВЕТЕР»)

Он увидел ее, бойко выстукивающей каблучками
по другой стороне улицы. Ему понравилась эта пос-
тупь, эта грация лунной кошки. Перейдя дорогу, он
преградил ей движение и, улыбаясь легко и прос-
торно, спросил ее голосом… Тем самым, которым
всегда останавливал женщин, куда бы они не шли:
- Вчера я не сказал вам главного, — начал он пла-
вно, погружаясь в ее теплые, залитые солнцем глаза.
- Мне?! — удивилась она, ощутив дуновение…
Чего-то Другого, исходящего от нег…
… показать весь текст …

Приходит пора
и становится ясно,
что здесь ничего
уже не случится,
и уже ничего
не хочется, только —
тихо прижаться
к небу

Ты уходила — падала луна,
горел восток, в кустах рыдал соловушка,
дымились травы, гнулись горы… Но
во мне все так же цвел удав — я знал,
что та, чей дух познал кнута блаженство,
уйти не сможет

Пока мы живем,
о нас разбиваются
горячие капли
птиц

Помни, что птица —
главная часть
молитвы

Стрекоза подлетела и села на нос пчелы. Пчеле это не понравилось и она сделала себе харакири. С чувством и обстоятельно.
А я стоял и смотрел, и думал… Над суицидной пчелой закружилась рыба
с предсмертной картины Дали. Украденной им у Босха. Потом сделала сальто и рухнула в бесконечность.
А я стоял и смотрел, и думал… Рядом остановился мамонт, разбуженный воплем пчелы. С него ручьями стекала вода, затапливая реальность…
Он, похоже, только оттаял и был еще очень несчастен.
А я стоял и смотре…
… показать весь текст …

Душа наполняется
листьями, звёздами, ветром …
А бедное тело — опилками прожитых лет.

Он забредил росой,
той росой серебристой, которой
на заре умываются бабочки, тля и цикады…
Он забредил озерами,
где ночами купаются лебеди…
Он забредил дождями, быть может,
слишком долго он травами думал
и мыслил цветами, быть может,
это память его высыхает

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Я дошел до черты, где кончается ум… Где нет ни-
чего, лишь пустыня и ветер… Лишь ветер, еще… Как
стражники тьмы… Большие глаза… Насекомых.

Думал он, думал.
Думал он долго.
Думал всю осень и зиму… Весной,
очнувшись от запаха первых сиреней,
произнес со смертельной тоской на лице:
«Беатриче была проституткой»

Она говорила, что жизнь человека…
Она говорила, а я соглашался,
потому что иначе, но это не важно…
Я любил эти губы из горькой полыни,
эти тонкие пальцы из ящериц, иней
в утомленных глазах после длинных… Она
всегда говорила, что жизнь человека —
всего лишь одна из земных комбинаций
собранных вместе птиц

Как лес
от дерева,
мир прячется от
человека

В тишине августейшей
я слышу, как плачет
ребенок, рожденный
птицей

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
У одного — дом. У другого — деньги. У третьего —
власть. У четвертого — жизнь… А счастья нет! Пото-
му что у счастья… Нет никого… Из них.

Более всего
меня настораживают простые вещи:
фиалки в руках одинокой девочки,
зеленая шляпа на голове прохожего,
обрывок афиши в объятиях ветра,
поползновения ложки на краю стола,
ужимки графина в малиновых сумерках…
Я в ужасе от
непостижимости происходящего
и, признавая свое поражение,
я укрываюсь от жутких подробностей мира
хрустальным щитом
безумия

Лилипуты, обнявшись,
грустят о больших
событиях

ВИШНЯ

Уже два дня его преследовал ветерок, несущий неведомый аромат. Чем-то очень знакомым дышало пространство, и он знал, что это от Женщины. Он перебирал города и страны, в которых любил и, помнится, был любим. В памяти мелькали веселые мулатки Пуэрто-Рико, загадочно томные шведки, говорящие мотыльками француженки, игрушечные японки, владеющие в совершенстве искусством плотской любви, женщины Сомали, Эфиопии, Греции… Но ни одна из них не напоминала ему аромата этого странного дуновения.
.
Веч…
… показать весь текст …

Она говорила:
«Верни мне мои колокольчики!»
Топала ножкой,
разбивая окрестные звезды.
Потом уходила,
добегая до самых дверей.
Но всегда возвращалась
к волнующим душу страданиям…
Она была просто
женщиной

До дома, который
пока еще помнит,
сняв сапоги,
идет босиком —
солдат побежденной
армии