С далеких времен
прорываясь сквозь толщу дней
летит и летит к нам зеленый ветер,
но мы его не замечаем
и лишь иногда ощущаем на лицах
прикосновение детства
как тепло материнских рук
и понимаем с грустью
как далеко мы ушли
от будущего
__________________
В нас постепенно исчезают птицы
взамен степенно множатся ужи
__________________
… показать весь текст …

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Однажды я встретил… Зверя, он пел… О синих лу-
гах на краю горизонта… Об алых рассветах на спя-
щих птицах… О побережье зеленых трав… О звездах
в степной воде… Он пел так красиво и грустно… Что
захотелось его обнять… Захотелось к нему прикос-
нуться. Захотелось, но… Оказалось, что это… Ветер

Стена становится стеной,
как только шаг — фиалкой

Спелые души
груш источают
стоны плененных
женщин

Я спросил мудреца:
«Как мне добраться
до счастья?», мудрец
ответил: «Оста-
новиться!»

Все
больше
и больше
становится жалким
мир… Невозможно
спокойно смотреть
на кричащий скелет
обглоданных рек,
на отвисшие уши
гор…

Весна — это кончик
лезвия

Если люди мечтают
(а люди мечтают)
значит где-то должна быть
Вселенная розовых
очень розовых
ласточек…

Об-
рывок афиши,
пес-забулдыга,
твой силуэт
у автобуса, дождь…
Это все, что осталось
от музыки

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Почему темнота поглощает меня неуклонно? На
берегу совершенного моря… Где душа растворяется
в смерти волн… Завершивших свой тяжкий путь…
Я с тобой, моя милая… Я крепко держусь за тебя…
За последнюю в мире соломинку… Чтобы звон коло-
кольный (я знаю о ком он так долго)… Не снес меня
с этой земли…
Что сильнее окажется, что? Взгляд твой, поющий
любовь и бессмертие… Или этот идущий по следу
звон… Уже многие тысячи лун…
Я с тобой, моя милая… На берегу совершенного
моря… Далеко от себя… От странного зверя, живу-
щего кровью любимых… И здесь — далеко… Далеко-
… показать весь текст …

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
После любви… Она всегда мне дарила… На протя-
нутой к сердцу ладошке… Свою изумительную
Слезинку… С единственной розой внутри… С единс-
твенной… И я знал, о чем она — это роза… И почему
ей так сладко падать… Своим совсем еще детским
лоном… В эту гудящую пропасть… Счастливого не-
бытия… А потом, свернувшись клубочком… Она
утыкалась в меня головкой… И говорила такое… Что
все мои скалы рушились в море… А море, содрогнув-
шись… Начинало меня накрывать… Гигантскими
волнами нежности… А говорила она… Совершенно
безумное: «Хочу быть твоим ребенком!»

И тогда я узнал,
что ад — совершенное
зеркало

Из книги «ЕУ»
Самое главное — не путать слонов со слонами.
Самое главное — не отдавать своих женщин стеклам.
Самое главное — не трогать глазами белое.
Самое главное — не бросаться словами в будущее.
Самое главное — не скитаться по крышам прошлого.
Самое главное — не заводить черепах в сознании.
Самое главное — не убивать в своем сердце аистов.
Самое главное — успеть попросить прощение…
У всех обделенных, за то, что любил других.
У тех же, кого любил… За то что любил…
Но самое главное… Вовремя не вернуться.

Наше утро разбилось
еще до рассвета,
а то, что ты видишь —
всего лишь осколок,
реющий сирым
голубем

Годы во фраках
от тех, что в лохмотьях,
отличаются только
фраками

Я ВИДЕЛ
Писать о верлибрах Карена Джангирова трудно, и
прежде всего потому, что чужими словами невоз-
можно даже частично передать их волшебство, крас-
норечивее, чем они сами, никто о них не расскажет.
Из каждой его миниатюры рвется наружу целая Все-
ленная, несколько скупых строк иглой вонзаются в
твое сердце и ты застываешь в долгих раздумьях,
ощущая свою связь… С кем? С чем? Возможно, этот
его мир становится и твоим миром. Или же автор
угадывает тебя и вливает в твою, мучимую жаждой
у…
… показать весь текст …

Я устал,
Я очень устал,
Я бесконечно устал…
Я устал искать
среди множества слов,
среди множества букв,
среди множества множеств
тот самый последний,
тот самый единственный,
тот самый верлибр,
который научит
людей умирать
счастливыми

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Теперь я знаю, откуда берутся лошадки. Они выс-
какивают из твоих волос… И, радуясь жизни, скачут
по твоим лугам. А я ловлю их одну за другой и воз-
вращаю в твою обитель. И они возвращаются, ро-
няя слезы… В твое слишком тесное для них приста-
нище. И только тогда… Когда становится неcтерпи-
мо… И со словами «Люби меня, милый» ты отдаешь-
ся моим ветрам… Когда мы падаем в пропасть, за-
быв обо всем на свете… Твои лошадки, набравшись
решимости, снова сбегают и мчатся куда подальше.
Лишь бы — подальше… Теперь я знаю, откуда берут-
ся лошадки… Из Дальше!

ЖИВАЯ СМЕРТЬ (Из книги «ВЕТЕР»)

Он вышел из дома и, увидев ее, впервые изме-
нил себе. Обычно, быстро перестроившись, начи-
нал змеиными пассами незаметно убивать рассто-
яние, сейчас же, охваченный каким-то вихрем, по-
дошел к ней вплотную и одним ударом сорвал дис-
танцию:
- Мы не должны расставаться, милая. Мы долж-
ны быть вместе всегда.
- Вы понимаете, что говорите, — отшатнулась от
него незнакомка, шокированная таким началом.
- Я понимаю больше, чем говорю, — ответил он
жестко. —…
… показать весь текст …

Когда на закате, покинув свой домик,
мы взлетали над морем счастливыми птицами
и добирались туда, где царят альбатросы,
они всегда узнавали… Но только ее!
И встречали веселыми длинными криками,
а один, самый шумный и самый стремительный,
пролетал сквозь меня и дарил ей с улыбкой
удивительно круглые нежные звезды —
мне становилось досадно и я начинал…
На что, обхватив мое сердце руками,
она отвечала: «Мой милый, ты просто…
Ты просто еще не родился, а я
давно уже умерла!»