Я не причина твоих слёз, тем паче — крика.
Я молча оскорбленья снёс, как ты привыкла.
Я выслушал твой до высот взлетевший голос.
Я негодяй и идиот — это не новость.

Я — корень зла, причина всех твоих провалов.
Я предавал тебя сто раз и ты устала.
Я ниже плинтуса сползал во время ссор и По вечерам я забывал задернуть шторы.

Да. Я всё понял. Я никто, а ты в порядке.
Снимаю с вешалки пальто, ищу перчатки.
Твоё лицо разъело злостью, чёрной тушью.
Я так люблю тебя, но врозь
нам будет
… показать весь текст …

Коль на ты с февралём, так проси до сердца, по дорогам ходи, что снегами взяты, у тебя глаза — хочется раздеться до души поношенной и измятой.
Сесть на старый диван, закурить, чтоб дымом запаяло воздух, чтоб встало в горле нерождённым словом родное имя — повторять как мантру:
«ты не со мною».
За окном в агонии бьётся город, все дороги не в Рим — к твоему подъезду. Знаешь, проза бывает уже не новой, а стихи всегда словно сотня лезвий.
Я люблю твой запах. И я скучаю. Каждый вечер вспорот и память душит. У тебя глаза — спелое отчаянье.
Проходи обутый.
Можно прямо в душу.

… Да, я знаю, что нам о таком нельзя,
Просто есть стихи — и все они про тебя,
Просто август и осень следом — вскрывают подкорку ран,
Просто ты приходишь дождем, да стелешься как туман,
И бываешь немил и зол словно всюду тьма;
И зову я тебя сама.
… Да я знаю, что нам никак о таком нельзя,
Просто я три года ждала и плакала без тебя,
Ненавидела и прощала тебя за всё;
Просто там, где мы были, огромный горит костёр,
Мне б стоять у него и смотреть на тебя в упор,
Я люблю тебя до сих пор.

В такие ночи сходят с ума или пишут бывшим,
Кричат в подушку так, что никто не слышит.
Именно в эти минуты-часы Всевышний
Находит чуть поважней дела…

В такие ночи ломают судьбы и антресоли
И, онемев от внезапно разросшейся в сердце боли,
Плачут так долго, что в воздухе пахнет солью.

И мир вращается как юла.

А потом приходит зима-разлучница,
И тебя начинает клонить ко сну.
Ну когда же ты наконец разучишься
Верить людям и ходить босиком по дну?

Да заваривать чёрный чай, просыпаясь затемно,
Запах счастья вдыхая с небритой его щеки.
Провожать до порога и думать, чего б солгать ему.
Что не будешь скучать? Что устроят раз в год звонки?

Ветер целится в окна, сжимаешь прошлое
Фотографией мятой в своей руке.
Он уходит, и время, что вместе прожили,
Будет тихо и нудно в тебе болеть.
… показать весь текст …

Мы не будем бить татуировки, зажимая имена в губах, знай, мне хватит силы и сноровки тебя в слабых удержать руках. Знай, я перестала вторить небу и просить прощенья у земли, я бросаюсь к пропасти с разбега, что-то бьется в сломанной груди…
Никогда ничто не повторится, мир прекрасен в кратости секунд, наши обездвиженные лица в галерее чьих-то снов замрут, наши отпечатки пальцев теплых чья-то кожа пробует впитать, и не больно, и совсем не больно, без тебя любить и умирать.
Мы не будем бить татуировки, в клятвах задыхаться по ночам, говорить «люблю» для тренировки — лучше просто искренне молчать. Просто носом в твою грудь уткнувшись, спать, не сожалея ни о чем. Я тебя впускаю в свою душу разрушительным ночным огнем. Я не говорю тебе об этом, не перед кем мне держать ответ.
Ты ворвался в моё сердце светом.
И мне больно видеть этот свет.

И будет в жизни новая глава!
И будет снег вальсировать, как пух…
Ты слышишь сердце, значит, ты жива.
Не опускай своих усталых рук…

И не держи того, кто уходя,
Гасил твоей души волшебный свет.
И не вини во всех грехах себя.
Жестокость там, где чувств в помине нет!

И будет солнце белый снег ласкать,
Лучами растворяя хрупкий лёд.
Сквозь сердце не могла не пропускать
Полынь разлук и встреч цветочный мёд…
… показать весь текст …

Я устала быть сильной, нехватку стали восполняя криками в пустоту. Всё, что мы так рьяно отвоевали — забирай. А я навсегда уйду. Я устала быть сильной, надёжной, мудрой, как матёрый волк или генерал… Мои войны с жизнью рисуй с натуры, ясно кто заведомо проиграл.
Я устала быть сильной. Я так устала в своём бронепанцире ночевать. День похож на внезапный рывок кинжала прямо к сердцу, прямо по рукоять.
Приходи, укрой меня с головою тёплым одеялом из лучших снов, чтобы я за сильной твоей спиною не боялась ни боли, ни злых врагов, чтобы прекратилась война за право быть самой собой, чтобы просто жить. Я устала быть сильной. Я так устала.
И мне не с кем об этом поговорить.

Ты кого-то полюбишь снова,
Но уже не сойдешь с ума.
Будет снег, Новый год, зима…
Заразившись от нежного
слова, ты кого-то полюбишь
снова… Но уже не сойдешь с ума.

Мне не нужно читать чужое. На любви, как и на войне, слово каждое — пулевое. Между рёбрами. Где больней. Где уже не достать — не выдрать. Где исчерпаны все слова. И усталость, как Божья милость, дарит краткие ноты сна.
Вот мой мир — зарифмован насмерть. Слишком туго и горячо. Аве, милый. И будь же счастлив. Не жалей больше ни о чём.
Пропадаю без вести — молча. Пуля — дура, а смерть — тоска.
Вот мой мир — ты туда не хочешь.
И не ходишь меня искать.

Мы росли, становились взрослыми и пустыми, это как лепестки опадают осенью с красных роз, день за днем я все легче с губ отпускала имя — и однажды оно не вернулось и не спаслось. И все дольше пустует квартира, все дольше время на разбитых часах ползет, норовя застыть. Понимая, что мы не там и увы не с теми… Заливаем тоску, а чуть позже начнем курить.
Мы взрослеем, мой друг, и поэтому ты не хочешь больше знать как мои дела и мои стихи. И смешной разборчивый детский почерк я сменила на клавиатуру и каблуки. И еще, говорят, надежда умрет последней, лепестки наших дней укроют её постель. Я не помню как это — любить тебя без сомнений. Я не помню какое счастье жить без потерь.

Ночные мысли должны рождать то ли философию,
То ли иные формы душевного классицизма.
Но ночь приходит и старательно множит фобии,
И укорачивает наши и так небольшие жизни.

Свеча горит неохотно, мрак отступает временно,
Вокруг на тысячи миль стабильная тишина,
Но мне так дьявольски хочется быть уверенной,
Что эта жуткая ночь тебя не лишает сна.

Что твое сердце по-прежнему бьется легко и правильно,
Что твою грудь не сжимает в ханжеские тиски,
Что с этой тьмой только я до утра могу разговаривать,
Что только я позволяю ей рвать себя на куски…

Не уходи. Я начну умирать по-цветаевски, в ожидании меркнуть и стыть. Вмиг погаснут все вывески, надписи, город станет безумно пустым. Обнимай, обожай меня досмерти, до последнего вдоха держи. Я, замерзшая от одиночества, вспоминаю как хочется жить. Вспоминаю, чем пахнет бессонница, когда в чате с тобой утра, я не знаю кому люди молятся, когда им расставаться пора.
Мы не властны над сердцем, прости его, за безумные строки прости, я твой запах вдыхаю, незримый мой, я минуты сжимаю в горсти, я клянусь и божусь, богохульствуя, я смеюсь и реву невпопад.
Просто знай, я нутром тебя чувствую,
уходя, возвращайся назад.

Нет ничего в ночи кроме тихих слов, звона ключей, да оплавленных белых свеч. Лунный ребенок смотрит из облаков, трогательно обещает тебя беречь. Где на крыльцо рассеянно свет падет, где тень укроет скраденные шаги… Дом, куда больше никто из нас не зайдет, стал оберегом от нечести и тоски, вьюги, седых ветров и песчаных бурь, в общем всего, от чего нас господь упас. Ночь обступает горький на вкус июль, дом, ставший лучшей крепостью не для нас.
Лунный ребенок прячется в облаках, больше не просит меня без тебя не мочь.
Тихой молитвой взлетает моя душа,
Чтоб навсегда превратиться в такую ночь.

Только оставь мне шанс всё исправить, когда тебя со мной рядом совсем не станет. Когда ты уйдёшь и осень завоет дождливыми голосами. Оставь мне шанс, я приду к тебе самыми теплыми снами.
Ты слышишь? Ты знаешь?
Когда ты уйдёшь, ты оставишь мне карты и схемы? Чтоб я отыскала тебя одного в бесконечной вселенной. Тепло твоих рук так важно мне, поскольку бесценно. Мы стали с тобой одним целым на вытертой сцене
огромного мира, где каждый второй носит ценник.

Давай, расскажи мне, что ты был занят
И даже не мог ответить на sms.
А я расскажу, что в общем-то обожаю
Кричать в тишину
пока мне
не надоест.

Последнее время скупа стала на слова, на выражения ласки и иже с ними. Но, Господи, словно в легких моих смола, когда они не вдыхают твоё же имя. Но, Господи, почему мне не объяснить, какой ты в моих стихах бестелесно-тёплый, какая меж нами прочная вшита нить, и как я смеюсь, шагая по битым стеклам. Как эти стихи молитвой цветут во рту, как я изгоняю демонов прочь со сцены, когда я кричу в промозглую пустоту, как голос мой лечит души, тревожит стены. Как все озаряет улыбка твоя, Господь, как в наши беседы вливается тот, кто Слышит. И пусть я сама сочиню свой молитвослов, но, главное, чтобы ты становился ближе.

Каждый из нас по сути своей ничей,
Сотни ночей молчим мы о самом важном.
Время становится вязким, а зло — бумажным,
В прах рассыпаясь, я сплю на твоем плече…

А на мне лишь рубашка в клетку и какой-то облезлый нимб, ты всегда попадаешь метко в тех, кто был бы с тобой любым, в тех, кто слепо в тебя поверил и отдал бы все до гроша… Ты всегда закрываешь двери, если в гости пришла душа. А на мне лишь фата до пола и букет из увядших роз, рай наверное переполнен, так вот счастье и сорвалось. И не страшно идти на плаху, отболело, сошло на нет. Просто взяли внутри и махом отключили целебный свет. Просто взяли и растворили все хорошее в синей мгле, в сердце бь…
… показать весь текст …

Ты сказал — приводит в чувство
Только то, что греет кровь.

Я сама себе искусство.
Я сама себе
любовь.