А город промок и стоит пустой,
С глазами бездомных собак.
И ты — единственный, кто живой,
Кто делит здесь свет и мрак.

А город не помнит, что значит жить
Без ругани, пуль и драк.
А дом твой — стеклянные витражи,
Уютный большой чердак.

Я тоже, как город, смотрю в тебя,
Впервые попав впросак
И в плен твоих глаз цвета имбиря,
Смеющихся их атак…
… показать весь текст …

Нет в мире счастья большего, чем дом. Чем быть ребенком, чем иметь детей. Чем видеть солнце в небе голубом. Чем мир и правда в ленте новостей. В простых вещах, таких как ночь из звезд, как первый снег, слетающий с ресниц, накормленный тобой бездомный пес, и запах напечатанных страниц… где есть весь ты, есть все твои стихи, улыбка друга, первая любовь, есть боль и ложь, раскаянье, грехи и память, разжигающая кровь.
Любимая работа, теплый дом, чего достиг, добился, заслужил. Нет в мире счастья большего, чем-то, которому ты посвящаешь жизнь.

Цинизм — это тонкая шкура, стальная броня. От холода, пустоты и колючих взглядов, как первый огонь береги, береги меня. И я отогрею, правда.
Молчанье — это опора, это стена. Среди наводнений, оползней, молний, што’рмов. Печальнее боли может быть лишь вина. И только молчание может быть громче стона.
Да что мы все философствуем, сядь со мной, в обманчивом мире, обернутом в злую шутку, нас так лихорадит от страха за свой покой, а вечность становится отдыхом на минутку. Мы плачем, смеемся, карабкаемся наверх, срываемся, загораемся, тонем, гаснем… Так часто нам хочется славными быть для всех. Так редко мы замечаем простое счастье.
Цинизм — это панцирь, это литая сталь, за ней и не видно бабочки тонких крыльев, прекрасных, неповторимых, как жаль… Как жаль. Что верить друг другу мы так и не научились.

Не думала, что моё мертвое сердце способно на чудеса,
И вместо того, чтобы быть спасенной, я буду сама спасать,
Что вспомню какая сокрыта нежность у края больной души,
Что мне так захочется к человеку чужому себя пришить.

Не думала, что так растает сладко признанье на языке,
Что сердце забьется, сметая страхи, когда прикоснусь к руке,
Забьется, дыхание перехватит, впервые за много лет,
Не думала, что можно так долго ждать и…
И вдруг получить ответ.

Я с каждым днём отрываюсь больше от теплых черных полос земли, солнце касается смуглой кожи, как я касаюсь твоей любви.
И щурюсь, мысленно улыбаюсь, целую родинку на плече. Ты говоришь «нам с тобой, родная, не хватит высказаться ночей».
Часы смеются, ползут лениво, я всё считаю их про себя. Дышу впервые — чтоб быть счастливой, чтоб не терять ни секунды дня.
Я отражаюсь милей и краше в твоих глазах — это всё всерьез. Совсем другое вдруг стало важным: щекой почуять твой теплый нос, ворчать лишь в шутку, сидеть в обнимку, смотреть как ляжет на пол рассвет. Друзьям показывать фотоснимки, гордясь, что лучше нас в мире нет.
Дарить тепло, отдавать всю нежность, петь колыбельные и стихи, и, надевая твою одежду, самой себе отпускать грехи: когда терялась в отрядах «прочих» и отрекалась от своих чувств…
Ты говоришь мне «спокойной ночи»

И я лечу…

Рифмы скорчились, почернели, упали пеплом на белый снег, мы стали слабыми в самом деле, мы не способны на скорый бег, мы обманулись в своих надеждах — на землю рухнули облака, наверно, так исчезает нежность, так ночью в окнах вскипает тьма, так дети больше не верят в сказки, а взрослые — в Бога, так год назад — мы были наивны, чисты и ласковы, мы шли сквозь цветущий вишневый сад, мы видели вечность в глазах небесных, мы видели золото на песке, теперь занимаем немного места, бранясь в однокомнатной тесноте.
И рифмы опали сухим листом от первых морозов, от слов случайных, и тонким изысканным серебром укрылись их неразглашенные тайны. Я буду смотреть, как вода в реке становится льдом нехотя и долго. Поскольку наш мир пребывает слеп, когда идут войны, разруха, голод.
я просто иду на твой светлый голос — вот всё, что мне нужно сказать тебе

На двоих одна планета. Ночь укрыла тебя одеялом июльских снов.
У нас утро, туманно и ветрено. Я пишу тебе на выключенный телефон.

Солнце царственно полыхает над горизонтом.
Моя жизнь превращается в лоскуты.
Я читаю в оригинале Шарлотту Бронте
И во всех стихах мне чудишься только ты.

Разучи меня жить, в несвязный поток дыханья
Положи мятный шёпот разлуки и шум дождя.
У нас есть лишь планета, проклятое расстояние
И две стороны света с названием «ты» и «я»…

Мне вбили в сердце парочку гвоздей —
За них цеплялись рукава прохожих.
Но изо всех знакомых мне людей
Нет никого, кто б стал тебя дороже.

И мир застыл — огромный оберег,
Не спасший никого ещё от боли…
Назавтра обещали первый снег.
Блаженен тот, кто ничего
не помнит.

В оконный узенький проём
Суровый ветер скалится.
Знай, всё, что было не твоё —
Отсохнет и отвалится…

Приятелей фальшивый круг,
Любовь ненастоящая.
И зацветёт весенний луг.
Исчезнут дни пропащие.

И сердце песню запоёт.
Душа заулыбается!
А всё, что было не твоё —
Отсохнет и отвалится!
… показать весь текст …

У неба нет на нас больше планов, оно безумно и ледяно, и лишь луна на нем жёлтой раной сочится болью в твоё окно. И нежилая моя обитель скулит по эху твоих шагов, я твой безмолвный нежданный зритель, моя любовь.
Я океан, поглотивший солнце, виновник зим и столетних льдов, но эта буря нас не коснется, моя любовь.
Не знаю, кто напророчил смерти, кто ад и рай разделил на два, а я б делил все на жизнь, где есть ты, и всё что будет, но без тебя. А я бы взгляд твой увековечил, тепло ладоней, румянец щек, и после жизни, и после смерти, с тобой ещё.
У неба нет на нас больше планов, увы мы скомканных два листа. Но ты была идеальной самой, одной из ста. И я пришит к тебе, приколочен, введен опасным лекарством в кровь,
не дай же мне отпустить нас молча,
я твой и точка, моя любовь.

«я дорос до звёзд, как ты обещала, и мне не с кем на них смотреть.
я делю с ней двуспальное одеяло, но не сердце ведь.
повзрослел на осень, все сердце в листьях — разноцветные лоскуты.
на него падки женщины, я зависим от их ласки и доброты.
/ни одна, ни одна не ты/

я нашел ответ не на те вопросы, я забыл твой смех.
я иду с ней за руку, только звёзды для тебя светят ярче всех.
мне теперь другая готовит ужин, согревает мою кровать.
она делает это ничуть не хуже, просто мне на неё плевать.»

ты ведь это хотел сказать?

Господи, видишь, лес одевает осень в наигранно-праздничный желтый цвет?
Скажи мне, ну где его черти носят? Ведь черти таких носят по земле?
Скажи по-отечески, кроме шуток, какой же ты мне уготовил путь?
Я прыгаю в пасти пустых маршруток и еду до пункта «про всё забудь».

Господи, видишь, небо болит ночами, кашляет мокрым снегом на город наш?
То, что сломало нас, мы выбирали сами, ты и за это, кажется, нам воздашь?
Господи, господи, дай мне хоть знак, где верный, где нерушимый путь через эту жизнь.

Утром в моей душе зацветают вербы.
Осень дождем выстукивает «держись».

Страшнее всего — рассы’паться на обманы,
На жалкие сплетни, на мелочное враньё.
Пока мои руки греют твои карманы,
Я вправе считать, что тоже теперь «моё».

Пожалуйста, можешь не сниться, но только рядом —
Живым существом быть со мною не прекращай.
Зачем моя жизнь без конца становилась адом?
Чтоб ты подошёл и Земля превратилась в Рай.

Когда Очередной мне говорит,
о том что я божественно красива,
и ангелы свои склоняют гривы,
и небо мне во всём благоволит.

Когда Очередной, пытаясь стать
Единственным, вдруг терпит пораженье,
я для него теряю свою стать
и становлюсь земным обыкновеньем.

А то и хуже — ведьмой воплоти,
достойной лишь огня костров до неба,
и чёртом, обрывающим пути,
и не подавшей в час воды и хлеба…
… показать весь текст …

Жизнь похожа на спутанный лабиринт
Что угодно — пробуй, решай, меняй
Они встретились — мальчик почти гранит
И девченка, что соткана из огня.
Это сказка о золушке на балу,
Мол из грязи в князи не каждый день,
Она помнит вязкую темноту,
Не скорбя о ней.
И подчас, ложась на его плечо,
Плачет, чувствуя силу и даже власть.
Это жизнь начинает другой отсчет —
Ты сама сдалась.
Закалялась, как сталь, как домоклов меч,
Танцевала на острие ножа
… показать весь текст …

И если б я верила в руны, созвездья, числа,
То наверняка бы к этому не пришла:
На самом краю моей потускневшей жизни
Сидит и читает мантры твоя душа.
Застигнутая врасплох между сном и явью,
Скользит, оставляя бисерины следов —
Мурашек по коже, когда тебя обнимаю,
И сердцем пишу о том, для чего нет слов.
И если бы я не видела в этом Бога,
Бескрайнего моря, свободных полетов птиц,
То стало б ли это любимой моей дорогой —
Стихи и любовь, не знающая границ.

Мы прощаем потрясающую любовь,
мы прощаем её за то, что она проходит,
сколько зим было вместе, сколько красивых слов,
сколько слез, сколько мыслей (с ума-то они и сводят).
Ты вязала колючий свитер, а он носил,
несмотря на причиненные неудобства,
он любил тебя, он любил тебя, что есть сил.
И как больно, что ничего уже не вернется.
Под куранты вы загадывали детей,
вы тонули друг в друге, ни капли не сомневаясь,
и как верить в любовь, и есть ли она теперь,
вы упрямо кривите рот, говоря: расстались.
Но за этим словом больше, чем пустота,
больше чем темнота, обглодавшая все пороги,
… показать весь текст …

Щекой ложусь на твоё плечо: ну, где у тебя болит?
Мне не нужно читать твои мысли, уметь делать куклы вуду,
Чтобы понять — тень твоей невыстраданной любви
Преследует нас повсюду.
Ты не называешь других имён, не путаешь адреса,
Исправно помнишь все наши даты и строишь планы.
Но замираешь так… У нас похожие голоса?
И закрываешься в тёмной ванной.
Ты говоришь абсолютно искренне о любви,
И мы дурачимся зачастую подобно детям.
Но иногда ты сжимаешь мне губы словами «не уходи»,
Вдыхая запах волос как ветер.
Я не прошу откровений. Я чувствую эту грусть —
Спазмом сжимается грудь и тяжесть сгибает плечи.
… показать весь текст …

Да, кому как не мне рассказать о море и о воде,
Как устроен корабль, что такое лебедка, кнехт,
Отчего в металлическом теле,
Мелководной его душе
Я порой различаю смех.
Да, я знаю где форштевень, где ахтерпик,
Только ты не за этим читаешь мои стихи.
Ты приносишь разбитое вдребезги сердце
И шепчешь мне
«почини»…
Меня судят — мол, рифмы сточены и сухи,
Потому я теперь сижу у ночной реки,
И мои теплоходы гудят,
И мягко светятся
… показать весь текст …

И кричать, не разжимая губ, и ладонь твою сжимать до боли. Наша жизнь (который адов круг.) происходит не по нашей воле. Где же он, потерянный в веках, наш незримый гид-путеводитель? Я под веки загоняю страх, чтоб кричать ночами: «Помогите!» и захлёбываться в трёх простых словах…
И молчать, не открывая глаз, проникая глубже внутривенных. Я с тобою счастлива сейчас, слишком просто и обыкновенно, чтобы перестать бояться стать незначительною или маловажной… Рядом быть — не значит приручать, я об это спотыкалась дважды.
Я тону в холодном ноябре, слишком томном, слишком близком сердцу. И росой прикована к земле маленькая весточка из детства. Ты же крепко держишь — не упасть, и тепло с тобой, и непривычно, ты меня читаешь постранично, а я так и не разобралась.
Люди называют это участь, а действительно — это та часть
меня,
которой ты небезразличен.