В зеркальной башне сотня этажей.
Стекло сверкая, режет глаз до боли.
Поделка… никакой не Фаберже.
Какого бога в поднебесье молим?

У башни имя — Новый Вавилон.
Название сквозит древнейшей драмой.
«Проходит всё…» /по сноске — Соломон/
Пройдём и мы — запущена программа.

Жить в зеркалах — себя не узнавать
и путать неразученные роли.
Кругом стекло и некуда бежать —
нас всех давно в муку перемололи…
… показать весь текст …

*
Наивный, как муха, в сплетениях лести
где прочною сетью удавка из слов.
Порой похвала — предисловие мести
Так сладкою дудочкой мстил Крысолов.

Печатью звучал поцелуй от Иуды,
и демоны сыпали солью с небес.
Предательства семя разбросано всюду,
за пазухой многие прячут обрез.

Веками все те же вопросы к Пилату.
И к Яго не меньше… злосчастный платок!
Но мы, как и раньше, душой слеповаты:
… показать весь текст …

Давай слетим сегодня с поводка:
я зонт возьму, ты будешь в той же кепке.
Несёт рутиной жёлтая река,
воронка крутит легковесной щепкой.

Давай пойдём в старинный тихий парк,
там фонари — подвешенные луны.
Свет полусонный приглушён, неярк.
Прохожие — органовые струны.

Прислушайся как иногда звучит
тот, кто идёт задумчиво навстречу.
Вот каблучками девушка стучит,
торопится — с кем скоротать бы вечер.
… показать весь текст …

Мой ангел беспробудно пьёт кагор,
в ломбарде заложив и честь, и совесть.
Печальная, я доложу вам повесть
нарушить кровный тайный уговор.

Вдруг поселить в душе сомнений тень,
предав меня, распяв в святое веру…
Да — ангел, но способен на аферу,
похоже, одолела скукотень.

И то сказать, на что он обречён?
секьюрити при даме, да и только.
Бывает с неба кинут бандерольку —
в ней крылья запасные. Знать, прощён.
… показать весь текст …

Глаза откроешь, — тот же день сурка.
За окнами привычной хлябью серость.
Не соскочить с привычного крючка,
Когда под напряжением вольера.

Волк не дворняга — дух не усмирить
Обыденностью ежедневных будней.
Порой клыки желанье обнажить,
Вонзив в любого. Жаль, порог безлюдный.

Однообразья гложет маета,
Не помогают ни конъяк, ни виски.
Я приближаюсь к роковым полста,
Хотя в душе невызревший мальчишка.
… показать весь текст …

Речной ресторан так похож на покинутый остров.
Здесь брошены те, чьи на запад ушли корабли.
Все пьют по привычке, смеются, живётся им просто
без звёздного неба, без бога, без грешной земли.

Молитвы не помнят, о Библии слышали эхом.
Она им, как сказка с дремучих древнейших времён.
Вино заливает тоску. День и ночь здесь потеха.
У входа не коврик, остатки роскошных знамён.

О чём разговоры? О принципах, ценах, о бабах,
о том, что наплавались щепкой в объятьях морей.
Кому не заглянешь в лицо — ну как есть баобабы,
приросшие намертво к стойке — чугун якорей.
… показать весь текст …

По капле в день природа умирает,
упав созревшим яблоком в траву…
Тот самый плод из призрачного рая,
нас не вписавший в библии главу.

Из века в век давно ничто не ново,
готовит осень Каина печать.
И Петр у врат с ключами часового
Не хлебом будет величать-встречать.

У горла где-то бьётся сердце гулко,
предчувствуя, что разворот к зиме.
Есть оберег в серебряной шкатулке,
но чем поможет? Листьев макраме
… показать весь текст …

Уже метели бьют по ветру плащ
/вишнёвые нескоро… где-то в мае…/
День убывает, словно умирает, —
стал белым взглядом строг и леденящ.

Всё тоньше и прозрачней с прошлым нить.
И сам ты как жилец стеклянной башни.
Ещё не новый, но уже вчерашний,
и непонятно что в себе хранить…

Вычеркиваем встречи, голоса,
случайности… Ведём себя к итогу.
Как будто в самом деле важно богу
как покаяньем прошибёт слеза.
… показать весь текст …

Вот-вот и ежевика кровью брызнет,
сквозь пальцы алой струйкою стекая…
Ещё не скоро до осенней тризны,
вон солнце лужу мутную лакает,

заманивает в тёмные глубины…
Иду без страха. Вкрадчиво. По-лисьи.
Лес тёмной пожирающей лавиной,
и в то же время настоящей жизнью.

Ещё бежать лисой крутым оврагом,
ловя случайность тонких ароматов.
По рыжей холке ветер тянет стягом,
вдруг гонку слышу, так летят сарматы.
… показать весь текст …

*
В объятья молодого января
войдём без боли, страх оставив в прошлом.
День-два и пустота календаря —
растаявшим пятном. Ничуть не больше.

Мы вместе. На двоих запас тепла,
хотя зима неистово банкует.
Мы докурили старый год дотла, —
декабрь остатки жалкие пакует.

В душе наивной горсть всё тех же грёз:
мы за руки; дорогой в ноги — Млечный;
за пазухами — россыпь жарких звёзд…
… показать весь текст …

Ночная площадь словно эшафот
подкараулит праздных незаметно —
к ней, словно к Риму, всякий путь ведёт.
И мы идём… и нас таких несметно.

Иду цепочкой жёлтых фонарей.
Нева дыханием свинцовым дышит.
С залива прорывается борей,
сгоняя птиц встревоженных под крыши.

Не спится в этом городе… Что сон? —
короткий миг случайного забвенья.
На площади оранжевый бостон
танцуют листья вспененным движеньем.
… показать весь текст …

Их одежды сверкают невинностью белых атласов.
Но подбой их кровав, как любил изощрённый Пилат.
Из древнейших времен всходят сладостной лжи метастазы.
Инквизиторы вечны и чёрную мессу вершат.

Приговоры в обёртке блестящей. Им загодя веришь.
Ложь корява узлами, но вьётся доверия нить.
В одеяниях белых не ангелы… Чаще — Сальери.
И костры полыхают… Истории не изменить.

Задыхаемся с теми, горящими, — мечены сажей.
Ересь в том, что имеешь свой собственный взвешенный взгляд.
Инквизитор не дремлет: нечистый невинного мажет.
Родовое наследие бросил потомкам Пилат.
… показать весь текст …

Мы успеем влететь в дребезжащий последний трамвай,
задохнувшись от бега… И он укачает нас — смертных.
Полетим в неизвестность… За окнами синими — май,
а вдогонку сплетение тесное линий сюжетных.

Но о чём они? Кто написавший вечерний пролог,
и погнавший нас в ночь на последнем трамвае желаний?
Мы уснули вобнимку… Приснится нам счастье, дай бог,
да такое, которого мы никогда и не знали…

Контролер подойдет — приготовил счастливый билет.
Вложит нам между пальцев — в замок неразлучники-руки.
Перья белые вдруг промелькнут — распахнётся жилет.
Только ангела мы не увидим… Мы верим в науки.
… показать весь текст …

*
Звонок нечаянный разрезал ночь
на «до» и «после» — и часы застыли.
Прилипчивой луны желтушный скотч
окно до жара адова намылил.

Отсчёт обратный, и гадаешь — «кто»,
случайную ошибку не предвидя.
Посевы звёзд сквозь неба решето
по той же, по заезженной орбите.

Да кто б ты ни был, ты не в душу звон —
зачеркнуты вишнёвые метели.
Кто с глаз долой, а кто из сердца вон
… показать весь текст …

Он долго со мною: счастливый наивный ребёнок,
румян, златокудрая бестия, и синеглаз…
Уже хорошо, что посылка пришла без пелёнок —
похоже, на небе читают подробно заказ.

Ах, сколько восторгов пришло вместе с ним, умилений!
Качался на люстре и простыни грел. Пел псалмы.
Садился, обнявши за шею, ко мне на колени,
протягивал ломтик любимой янтарной хурмы.

И всё б ничего, но всё чаще сбегал на прогулки,
/подвязывал горбиком крылья под старенький плащ/.
С нечистыми ликом связался в чужом переулке,
теперь вместо лапочки тёртый прожжёный калач.
… показать весь текст …

*
Мы все в плену навязчивых страстей,
окутанных не светом — вязкой тьмою.
Бессильные рабы перед любою,
при этом каждый — тонкий лицедей.

Отточена для сцены с блеском роль,
витиеватый текст не под копирку.
А глянешь за кулисы — мы обмылки,
у каждого в глазах осадком соль,

румян фальшивых штукатурный слой,
и в белый грим испачканные пальцы…
Мы в балагане жизни постояльцы,
… показать весь текст …

Мутное солнце маячит невызревшей цедрой.
Птицы сорвались с карниза, взметнувшись в небо.
Крылья расправили — будто бы молятся ветру.
Или же Богу… Всё тот же веками эпос…

Тот же эгрегор… Пока не наступит исхода.
Стае никак без мудрейшего «моисея».
Будет водить по небесным расхлябанным водам.
Станет ли манну небесную Бог им сеять.

В тесной в картонной коробке безхозны игрушки.
Верят, что сами придумали людям игры:
«Зайчики прячутся — пристально целятся пушки».
Чем вам не сказка, а к ней и подстать эпиграф.
… показать весь текст …

За мной и за тобой один грешок:
мы любим хруст по краешку бокала,
и каплю крови на конце кинжала,
и поцелуев пламенных ожог.

Щепотку так, для вкуса, сладкой лжи,
чуть меньше отрезвляющей нас соли.
Одним и тем же чувством каждый болен —
обнажены острейшие ножи.

Порою взгляд подобие хлыста,
не прикасаясь полосы рисуем.
Мы не роняем слов напрасных всуе,
речь жестов и правдива и проста.
… показать весь текст …

Заряжен город болью… Сонно. Тихо.
Укрыт плащом пилатовским с утра…
Луна, нерасторопная пловчиха,
мелькнула в окнах спелостью бедра.

Клён покраснел стыдливостью неловкой,
рябина вторит… Бьёт волна в гранит…
А двое, ниткой шёлковой с иголкой,
в подвале старом, где камин горит,

где сотни книг /жаль, мудрости не дали/,
где рукопись, чьи строчки не горят,
созревший виноград и «Цинандали» —
о вечном двое молча говорят…
… показать весь текст …

Спит замок тёмным призраком вдали
там, на семи холмах, где бродят тени.
Мелькают алым зовом корабли,
да что с того? — спит непробудно Дженни.

Наследием ей — королевский трон.
Запретом — не смотреть в глазницы окон.
И видит Дженни сто девятый сон,
и вьётся в ноги золотистый локон.

А где-то рыцарь шпорой бьёт коня
в погоне за высокой белой птицей.
Там шпагами соперники звенят —
средневековье… нечем застрелиться.
… показать весь текст …