Огонь мерцает завязью страстей,
в нём кружат танец смерти саламандры.
Камин и кресло, сумрак фолиантов,
где нежить самых избранных мастей.

За окнами стоит туманный мрак,
в нём затаились чужеродья тени.
Кот, испугавшись, прыгнул на колени.
Поскрипывает старенький чердак.

Сухою веткой бьётся в окна клён —
погреться просится…/ не стань дровами!/
Мы все друг другу только островами,
где каждый к суете приговорён.
… показать весь текст …

Поговорим о том как мрачен мир,
как жалки мы — безропотное племя.
Ножами стрелки, истинный вампир,
стригут в лапшу и обнуляют время.

В ночь дервиш кружится и танец тот
любому окаянным приговором:
будь ты святой иль будь Искариот, —
часы бесстрастно выскажутся скоро.

Вон месяц с этих танцев прикурил
и зашипел, упав на дно бокала!
Ты к жизни страсть ещё не утолил —
она свой срок уже отсмаковала.
… показать весь текст …

*
День гаснет… Пахнет скошенной травой.
Закат пылает с дьявольским надрывом.
Но утро вспыхнет солнца жарким взрывом,
соборный айсберг подхватив собой,

расплавив звонкой меди купола,
в окно ударит золотым кинжалом…
Порою нам для счастья нужно мало,
лишь был бы трепет за спиной крыла.

Проснёшься, досчитаешь до пяти,
глаза откроешь — старый мир прекрасен,
когда твой ангел на короткой связи
… показать весь текст …

Ты мне близок и дорог, обветренная душа!
Твой язык — откровение мудрой зачитанной книги.
Алый след по страницам — пометки карандаша.
Все живём по подсказкам, они нам и есть вериги.

Мы себя написали бегущей в тупик строкой.
Междометия бога не часты, и нам не слы’шны.
Равнодушные звёзды всё чаще простой фольгой.
Осыпаются в старых садах, облетают вишни.

Но цепляемся жадно за время, и не догнать…
День опять под расстрелом в небесном холодном тире.
С каждым часом короче… короче до Стикса пядь.
С каждым часом минувшее глубже и шире… шире.
… показать весь текст …

*
Мы исписали тысячи страниц:
и в рифму, и обычной скучной прозой.
Согнав с ладоней весело синиц,
и журавлям разбрасывая просо.

Да, видно, просо журавлям не корм.
Где мы, и где они — бездонно небо.
Пугливы птицы — сумасшедший шторм
влюбленных не заменит крошек хлеба.

Десятки раз меняли карту встреч:
то мост, то церковь, то в театре ложа.
Но время — беспощадной мести меч,
… показать весь текст …

У чертей и садовников та же земная страсть:
первый метит в ребро, поджигая того, кто сед;
а второй режет стебли, сбирая букеты в масть,
восполняя души осквернившейся пустоцвет.

Как седой опьянён хмелем в сердце, не под ребро!
У садовника в комнате мертвый сухой букет.
Ночи так же пусты - блёкнет лунное серебро:
ни тому, ни другому покоя не будет, нет…

У седого в душе разливается в яд тоска.
У садовника к ночи заточен до бритвы нож.
Чёрт глумливо смеётся, он в роли ростовщика.
Успокоиться можно, когда сам себе соврешь.

— Как проводы нелепы… Душе и сердцу дорог!
Ладонью зажимаю метущуюся боль…
Гуляет чёрный ветер по пустырю задворок,
вонзает когти горечь… и сыпью всходит соль…
Как холодно, мой милый, как пагубно метельно, —
насмешливое утро списало нас в тираж.
Еще хранится запах измятостью постельной,
ещё фонарь не гаснет — наш соглядатай… страж.
И птиц пока не слышно… спят сонные по гнездам.
Хранят их колыбельно из веток шалаши…
Останься ненадолго… пока ещё не поздно…
Позавтракаем вместе… куда тебе спешить…
… показать весь текст …

Обид в прихожей целое кубло —
прикинулись бездомною собакой.
Что есть добро, а что лихое зло?
Кто там в прыжке к отчаянной атаке?

Чёрт побери, кормлю я их собой.
Бесшумно входят на мохнатых лапах
то по одной, то целою гурьбой,
неся с собою едкой серы запах.

Бесплатный каждой ресторанный корм —
разделана печалями на части.
Душа жива, но в ней вскипает шторм
под вой неумолкаемый собачий…
… показать весь текст …

Волосы ливнем тяжёлым — чистейшая медь.
Бледные тонкие руки, как стебли у лилий.
Всем неизведанность — самая крепкая сеть.
Сколько их тех, кто нежнейший цветок опылили?

Были… Теперь на душе сладкий сон тишины.
С прошлом смирилась оболганная Магдалина.
Слепок подруги весёлой и верной жены —
святость другого до блеска алмаз огранила.

Чаще всего ей дарили признаньями боль,
сказки нелепые /что-то про небо… и звёзды/.
Всё позади. Повзрослела. Теперь уж изволь
праздновать жизнь. Начинать всё сначала непоздно.
… показать весь текст …

Художник был горбат и бородат.
Натурщица; прекрасной юной девой.
Как говорится кто и чем богат —
такие ж семена даёт посеву.

Горбат душой. А телом словно бог.
Талантом — не сказать что Леонардо.
Очаровать простушку с лёту смог.
Не бес похоже, — бог попутал карты.

Он краски брал и плавно пела кисть
по бледному бедру и по запястью…
Она терпела, он молил:"Не злись…
Все краски будут радужною мастью".
… показать весь текст …

Мы молча говорим. Так ночь и день
летят вдогонку — ловят ветром встречу.
Ты северным сиянием помечен,
а я в песках ищу спасеньем тень.

Где ад, где рай — не сразу распознать.
Всё зыбко — токи в венах переменны.
У нас свои с тобою ойкумены,
ни ту, и ни другую — не взломать.

Я вижу серебром кружится снег,
в твои ладони прячется и тает.
Мне золотом песок в карман влетает,
в горсти сжимаю — истинный «гобсек».
… показать весь текст …

Вечер вяжет оскоминой. В доме пустынно. Тихо.
День на цыпочках прочь, что-то точно с собой унёс.
Не касайся души в полнолуние — будишь лихо.
Ночь не даст облегчения. Сон не всегда наркоз.

Где-то царствует август, корону плетёт из зноя.
Здесь — холодные стены и прорезь окна в тупик.
Ветер пахнет тревогой… осыпались вдруг левкои.
На столе недописанный с марта… забыт дневник.

Не хватает дыхания. Стрелки дрожат испугом.
Ночь клеймит до рассвета печатью глухой тоски.
Тараканьи бега… бесконечность безумья круга.
День и ночь жернова по-живому, а к ним тиски.
… показать весь текст …

Ты в проёме из света… Весь мир за твоею спиной,
и оконная рама как ризой, и даже иконой.
Эти рыжие волосы, как ураган огневой, —
солнце щедро венчает тебя золотою короной.

Я смотрю, онемев, — из каких же библейских времен
этот взгляд волоокий, исполненный сумрачной неги.
За какие заслуги на пир я тобой приглашён,
кто ещё совершал до меня для добычи набеги?

Ты из мест, где хамсин разгоняет по кругу пески.
Я из белых краёв, называемых «дьявольский север».
Сквозь прозрачную блузку я вижу призывом соски,
а в руке, как залогом, бесценный трехлапчатый клевер.
… показать весь текст …

О, Боже, здесь пекло: костры и удушливый смрад.
За что? Нагрешила не меньше, не больше других.
Как холоден ангела тусклый мурановый взгляд!
Как бес с кочергой расторопен, азартен и лих!

Не вспомнить ни слова молитвы. Себе не помочь
ни словом библейским, ни звоном червонных монет.
За шалости в детстве приклеили «бисова дочь».
Так это мой «папа», — вот этот копчёный брюнет?

С чего его радость? Мы ж кровные вроде бы с ним…
Снег сонно летит накрывает зима простынёй.
О дно сковородки звенит беззащитно сантим:
«Вот выкуп за душу…» Но кто там нежданной бронёй?
… показать весь текст …

Падает чашка китайская с росписью лилий
звуком расстрельным о мраморный дымчатый пол…
Три поколения тщетно наследство хранили.
Нет виноватых… Качается старенький стол.

В блюдце узорном без пары холодная бледность.
Чашка, прижавшись, дарила покой и тепло.
Что же теперь? Сиротливою долей бесцветность…
…Вдруг неожиданной болью нутро обожгло! -

глупая девочка ставит на блюдце другую…
Новую чашку… —  с ней лилий алеющих нет!
Как же мы часто наощупь живём и вслепую.
Бьёмся душою о каменный пол и паркет.
… показать весь текст …

Руки яблоком пахнут. Тем самым — с библейских времён.
Сок отметиной — сладким соблазном по тоненьким пальцам.
Сколько пало и поднято страстью кипучей знамён?
Всё как нам беглецы завещали — из рая скитальцы.

Всякий раз, когда пробуешь Евой надкушенный плод, —
погружаешься в транс… Не приправлен ли капелькой яда?
Сок по венам вскипая, бунтуя, игриво течёт —
зависаешь над пропастью рая и жгучего ада.

Жаль, «адамов» всё меньше и меньше — изношенный срок…
Потому урожай райских яблок привычней в варенье.
Где-то есть же Адам, не усвоивший первый урок?
Кто-то ж должен ему обеспечивать пульса биенье?

Солёным ветром ночь качает бриз,
ссыпая звёзды в спящие лагуны.
Кто мы с тобой сегодня — скифы, гунны?
Кто в небесах натягивает струны,
рисуя на песках времен эскиз?

Пустынный берег. Только лунный след
за нами… Мы охвачены затменьем,
рука в руке в замок переплетеньем —
солёный привкус страсти, вожделенья…
На всё сегодня небом снят запрет.

Невинна звёздной ночью нагота,
как заповедь библейская Эдема.
… показать весь текст …

*
Лето льётся августом через край
не рекой молочною — божоле.
Торопись опробовать — разливай,
апельсин закускою на столе.

Старый сад отмаялся, отрожал.
Только веток слышится лёгкий хруст.
Месяц ножик выбросил; взял кинжал,
режет луч безжалостно вишни куст.

Маета мятежная за окном —
год торопит втиснуться в календарь.
Мироточил мёдами, молоком,
… показать весь текст …

Сачком для бабочек ловлю удачу —
в объятьях ветра так легко лететь.
Как выглядит она? Ах… я незряча…
Но чувствую как солнца греет медь,

и знаю, что удача близко, рядом —
всего лишь руку к солнцу протяни…
Вот сад с созревшим чёрным виноградом,
вот колокольчик бархатно звенит.

И запах яблочный… и вкус аниса
у ветра… Но куда мы с ним летим?
Легко дышать, подхваченною бризом,
так Компостелу* ищет пилигрим.
… показать весь текст …

Вечер ластится чёрным котом. И ложится в ноги.
Время бывших, непризнанных мною, давно прошло.
Холостяцкое логово грело, поверь, не многих.
Не купить за бутылку портвейна двоим тепло.

Приговором случайная женщина… просто гостья, —
нет желания жадно и долго смотреть в глаза.
Звёзды собраны с неба неведомой чьей-то горстью, —
мы прощаемся молча… /шестёркою бьют туза/.

Ничего не решает навечно случайность слова.
С безымянного сброшено каменное кольцо.
Кто меняет богов, как перчатки, опять на новых,
тот меня не запомнит. Зачем им моё лицо…
… показать весь текст …