Жизнь не скрутишь, как конструктор, из удач;
Не протащишь незаметно за околицей.
Если не был человеком, плач-не плачь,
А вернуться к изначальному придётся.

Все разбросанные камни подобрать:
Бег по спинам чьим-то — доля никакая.
Пред упавшими склониться, руку дать —
По велению души, не ради Рая.

Это искусство… искусство красиво жить:
Это не в смысле количества денег, шика.
Это умение так этот мир любить:
Тонким касанием, шёпотом, а не криком.

Это делиться, чувствовать, отдавать:
Это смотреть в глаза, не юлить, не пениться.
Это позволить лучшему прорастать.
Жира прослойку сгонять из района сердца.

Рассыпью точек пульса тянуться вверх.
Не экономить, не зажимать резервы.
Душу в полёт отпускать белоснежным стерхом.
…Жизнь иногда зависает на капле веры.

Графитовые тучи карандашные.
Бог обмакнул подрамник в летний дождь,
Обводит тёплым светом шпили, башни,
На крупной тёрке град в тарелку крошит.

В июле всё бывает неожиданно —
Прохлада, тюль тумана, пекло, грозы!
Коллаж-витраж из авторских открыток!
Мазок к мазку на свежий грунт… Метаморфозы.

Шёпот в горницу влетел: «Всё — апрель!
Наконец-то! Дождались! Дотянули!
Смех с крючка снимает солнечный велик!
Первым в поле хочет выехать, жулик!»

Шорох топнул каблуком: «Как же так?!
Я всю зиму его чистил и смазывал.
Разминаться поднимал на чердак!
В фару выточил стекло из топаза!»

Ёжик крякнул: «Прекратите бузу!
Домовой — духоподъёмную песню!
Доедаем вермишелевый суп,
И выходим на веранду! Все вместе!
… показать весь текст …

Белый июнь. Ночи в мини. Поля — как скатерти.
Кордебалет из взлетевших над сценой звёзд.
Зори вечерние утром меняют платья.
Ветер качает ладонями Млечный мост.

Время с холстом, вдев в иглу соловьиный россвист,
Думает, как сохранить эти кадры в вечности…
Солнце, едва закатившись, рыжеет в соснах,
Шаль золотую накинув себе на плечи.

Скоро июль, дни начнут долгий путь под гору.
Всплески подсолнухов чутко идут за светом.
Клевер раскрыл свои шапки навстречу пчёлам.
Белый июнь… Впереди ещё столько лета.

Вы видели сосны, которые рядом, как сёстры, обнявшись,
Стоят в белых шубах мазком неразрывно единым?!
Ремни на стволах и фигурные снежные пряжки,
Вы видели их капюшоны с шарами на нитках… Вы видели зиму?

Вы видели поле широкой периной… до неба… без края?
Овраги бездонными безднами видели? … Видели?!
Вы ветром из звёзд собирали дрожащее «так не бывает…»?
В такие моменты Бог каждого светом касается, видимо.

Рождество. В сердце свет вифлеемской звезды.
В тишине распускаются снежные бабочки-души.
Хруст рассыпчатой белой морозной воды.
Ветер мягко качает еловые шишки-игрушки.

Лунный диск покатился по зубчатой линии леса,
Обводя треугольные лапы серебряным стеком.
На церковном шатре зазвенел полуночием крест.
Тают свечи слезами. Дрожат колокольные веки.

Дрожь за рёбра уходит, в строительство храма… вовнутрь.
В глубину, в лепестки изначального каплями жизни.
Тьма слабеет, редеет, ростком пробивается суть.
Рождество. Распускается свет. Тихо, прибрано, чисто.

Ветер весенний тканый. Гладью деревья вышиты.
Краткий момент предлистья — точки вот-вот раскроются.
Сквозь небольшое облако небо на крыши дышит —
Свет распускает иней на водяные кольца.

По водостокам капли тихо летят на землю.
И ледяное белое, хруст потеряв в полёте,
Чьих-то корней коснувшись, растормошив, что дремлет,
Напоминает истину: «Вы — то, чем вы живёте».

Чувствуешь, ветер скользит между крыльев твоих…
Вот, что такое поверить… хотя бы немного.
Даже на каплю тотчас отвечают они.
Вера, ты знаешь… она — территория Бога.

Вроде, упал… Вроде, выбили всё из-под ног.
Крики: «Не сможешь! Оставь! Бесполезное дело!»
Но, через боль: «Я смогу…», — и касается Бог;
Крылья растут, и растут не из бренного тела.

Пусть из осколка, обломка, обрывка, но всё-таки вечного!
Пусть он и смят был, и скомкан, и шит-перешит!
Чувствуешь, ветер скользит… расправляются плечи.
…Крылья растут из поверившей в это души…

Не выкраивайте свой путь по удачным чужим лекалам.
Не водите по ветру носом ради выгодного маршрута.
Не растите жирок у сердца. Смысл в сейчас. Не копите сало.
Находите своих по жизни, а не временные попутки.

Надо Землю вращать шагами, а не тщательной имитацией.
Ну, а там, уж, на сколько хватит, продолжение будет Выше.
Отдавайте на что способны, не ловите купоны в акциях.
Не сгнивайте в рекламных клипах, Бог всегда фонограмму слышит.

Своим голосом, своим текстом — без корректора и без склеек:
Есть душа — она видит свет, отшелушивая налёт;
Собирайте узор судьбы без больших составных линеек.
…Бесконечность, поверьте, больше — ориентируйтесь на неё.

На неделе уже «Восьмое», вся компания шебуршится!
Шёпот вяжет платок пуховый, Шорох занялся икебана.
Домовой заказал в «Инь-яне» суши, роллы, шаверму, пиццу!
Смех готовит концерт с оркестром — сцена собрана у Тумана.

Всё сюрпризом — Лиса не знает, вышивает в светёлке крестиком.
Все на цыпочках ходят мимо, чтобы как-то себя не выдать.
Сны для штруделя бесконечного тесто связкой мутовок месят!
Ветер Южный в чулане заперся, что-то тайно плетёт из лыка.

Снегири для синиц-девчонок подготовили ретро танец.
Чародей ежегодно светится — праздник тёплый, живой, весенний!
Чудо свежие пятилистники насыпает в бездонный ранец!
Сказка делает вид старательно, что не в курсе приготовлений!
… показать весь текст …

Ветер взмахнул рукавом… северным.
Похолодало. Сосны надели шапки.
Солнце закрыло ставни в высоком тереме —
В кресле-качалке вяжет на спицах тапки.

Шорох листвы об упругий стеклянный воздух.
Небо мешает дождь в потайном кармане.
Бог на открытой веранде готовит тосты.
Фортепиано: концерт № 2 — Рахманинов.

Заморозило. Вдруг. С треском.
Ветер взял ледяной мел.
Бог белилами пишет фреску.
Зимний храм ослепительно бел.

Кисть взлетела — мазок, другой.
Тишина. Глубина растёт.
Поле. Лес. Горизонт дугой.
Время замерло. Снег идёт…

Бог сводит линии в моменте бытия,
Но тонкость выбора… она всегда за нами —
Шагнуть к раздутому промасленному «я»,
Или оставить о себе живую память.

Прозрачным, тонким, невесомым ароматом,
Дождём, мелодией, Восточным тёплым Ветром;
Любимым, близким, братом, сыном… папой…
Изгибом пульса с гравировкой «Мэйд ин Лето».

Ростком, пробившим костенеющий обрубок!
Поднявшимся на скалах маяком —
Для глянцевых витрин наивным, глупым…
Мечтающим о мире Нетаком,
… показать весь текст …

Вечер августа. Длинные тени раскатаны в полночь.
Завозились грачи. Одинокая ласточка пишет.
Ленты солнца — балетный станок — тёплый веер из поручней.
Капли охры дрожат в непослушном каре у танцующей вишни.

Точки грусти в душе пробегают как дождь по стеклу…
Мягкий кварцевый хруст в колбе времени летних часов.
Звездопады шуршат, как с фарфоровой ложки молочный улун.
Рыжий Ветер осенний крылом оттолкнулся к Земле из созвездия Псов.

Клевер пьёт солнце, как будто желток, через тонкий стебель.
Шмель кашемировый мягко гудит, белый шар качая.
Веером ласточек Ветер в июньском небе
Бьёт облака по упругим седым плечам.

Сонное время, как мёд с деревянной ложки
В травы нагретых полей не спеша течёт.
Рыжий Закат бьёт хвостом, как большая кошка!
За горизонтом шёпотом: «Чёт». «Нечёт», —

Вечность на летней веранде играет с Богом.
Рядом Рассвет — раскатал золотую ленту.
Ночь навивает на палец черничный локон.
Звёзды в ковше жарят в масле ржаные гренки.
… показать весь текст …

Улыбнись, — «Через силу?» — Ну, можно и так.
Всё идёт изнутри… если веришь, получится.
Свет слабеет, когда он завёрнут во мрак.
Согревай на ладонях всё самое лучшее.

Да, бывает непросто… теряется путь,
Но, когда собираешь маяк из «люблю» —
Ты попробуй… попробуй к себе повернуть.
Ориентир? …А, иди на улыбку свою…

Всей душой без поправок, допусков… —
Если любишь, идёшь навстречу.
Любят просто, без микроскопа —
Линзы сложный узор калечат.

Или любишь, весь Мир обняв,
Или бабочку препарируешь,
Её крылья стеклом прижав,
Подгоняешь и комбинируешь

Для коллекции: «Я сумел
Массу неба отредактировать».
…Ну, а кто-то без хитрых тем,
Без желания контролировать,
… показать весь текст …

«Зачем усомнился? Шагнул, так иди по воде!
И капля отчаянной веры способна на многое!»
Порой, пустоты много больше, чем истинных дел,
А что-то, что можем и сами, мы просим у Бога.

В «люблю» не бывает фарфорово-правильных букв.
Здесь каждая линия пишется сердцем — вживую.
Как дождь — погружая себя в каждый крохотный стук,
Стерев отражение в кольцах, собой не любуясь.

В зеркальной поверхности — мягкой и гибкой, как сон,
На тонкой границе качаются все наши страхи.
Шагнул, так иди — будь то море, зыбучий песок.
…А, чтобы взлететь, брат, нужны неподдельные взмахи!

Белое время. Прощальные вальсы метелей…
Небо кудрявое. Ветры в сияющих фраках.
Солнце гоняет по снегу февральские тени.
Город в кисет набивает весенний табак.

В тёплых кофейнях хрустит разогретый песок,
Запах робусты слоится над медными турками.
В глиняной плошке пробил чернозём лепесток.
Эхо качает чугунные створки ворот в переулках.

День не приходится нА день — морозит, течёт.
Утром зарянки вовсю занимаются пением.
В Зимней канавке трещит, выгибается лёд.
Питер. Серебряный занавес. Белое время.