Ноябрьский снег. Всё глубже тишина.
Пронзительней несказанное слово…
А Ветер, оттолкнувшись от окна,
В свинцовых тучах перемешивает олово.

И небо превращается в пломбир.
И Солнце сонное растерянно моргает.
В предзимье белом пропадают ориентиры.
С ладони Бога лепесток… — карниз… Не тает.

Бог сегодня импрессионист —
Охра, кадмий, хром, ультрамарин.
Дождь-бродяга, Ветер-пианист.
Облако закатное горит.

Крупные мазки тяжёлых туч.
Морось жемчуг для росы в овраге сеет.
На холсте на обороте: «Лето. Лучшее».
Не иначе пишет в Пушкинский музей.

Шерстяное небо. Моросит.
Птицы чертят линии случайные.
Закатившись в тучу, Солнце спит;
Небо, как кормилица качает.

Дождь грунтует улицы под снег.
Кубиком брусчатка зашнурована.
Мост Дворцовый грустно смотрит в реку
Цвета полированного олова.

Ангел на колонне Александровской
Крепче сжал ладонью тёплый крест.
Ветер добавляет волнам напуски.
Из окна такси поёт Бернес.
… показать весь текст …

Как будто небо тает светом на руках…
«Прости» из белого становится прозрачным.
Грачи уже расшнуровали облака.
Стоишь и чувствуешь — сегодня всё иначе.

И бьётся сердце, очищая тьму в душе.
И на ладонь скользнула робкая синица.
С морозным хрустом осыпаются клише.
…И очень хочется безмолвием напиться…

Какой закат! Какие силуэты
На фоне тёплой охры Левитана!
По берегу реки гуляет Лето —
Льняные шорты, рыжая бандана.

Вот пробежал взволнованный кулик,
В песке прибрежном оставляя руны.
Берёзы в лёгких шёлковых туниках —
Резные листья-изумруды, косы-струны.

Вот хлопнул сом по зеркалу воды.
Вот пролетела стрекоза, едва касаясь.
Волна смывает тонкие следы,
Ракушка створками край вспененный кусает.
… показать весь текст …

«До слёз» у каждого своё —
Его не взвесить, не измерить.
Как исчезает боль и лёд?
Как начинаешь видеть, верить?

Как что-то чувствуешь? Когда
Душа, встряхнувшись, обнимает?
Как оживает пустота,
Когда тебя вдруг понимают…

Как человеку человек
С ладоней ветер отдаёт?
На струнах сердца, рёбра — дека.
«До слёз» у каждого своё…

На первом снегу следы
Поверивших в зиму птиц.
Труба выдыхает дым.
Ноябрь. Белый взмах ресниц.

Ноябрь. Белый вдох души,
Увидевшей крылья вьюги.
Бог шёпотом: «Не спеши…»
Стук сердца… Снежинка в руки.

Ноябрь. Тишина и пух.
Преддверие. Сон-каприз.
Адажио наверху.
Шаги лепестками вниз.

Левитановский март — рыжий.
Дождь с носовым платком.
Небо с каждым рассветом выше.
Воробьёв в облаках битком!

Солнце — ладони в снег.
Ветер — дублёнку прочь!
Шёпот ручьёв и рек.
Ультрамарина клочья.

Охра — мазками жирными!
Умбра, сиена жжёная.
Туман по утрам кефиром;
Маяки — снегири-пижоны.
… показать весь текст …

Пешком. Издалека. Наверное из детства.
С огромным рюкзаком, вручную сшитым.
Весь в снегирях, с особой зимней лестницей.
Касаясь посохом ворот, крылец, калиток.

В колонке умной Хиль поёт про Зиму!
Звенящий бубен Вьюга тормошит.
Метель, как в бусах, вся в свистульках глиняных!
К нам Новый Год торопится, спешит!

Для нестыковок — ластик, карандаш.
Из снега — покрывало для печалей.
Для Счастья — разноцветная рубашка!
Для Тьмы — от Мойдодыра умывальник!
… показать весь текст …

Мы все из ошибок на тоненькой нитке любви;
Из счастья, обид… из серебряных капелек грусти.
Из брошенных в воду камней, из кругов «сэ ля ви» —
Цепочки из снов и надежд… рукотворные бусы.

Слова на бумаге и буквы на грани письма,
Когда только звук проникает в поверхность шершавую.
Мы — Летние взлёты и дни, когда правит Зима.
Мы громко правы, и едва признаём, что не правы.

Мы — люди земные, но редко, когда человеки —
Кроим, мельтешим ради временных кресел и благ.
Мы чаще блестим, и по пальцам сочтём, когда светим.
Боимся взлететь, превращаясь от страха в кулак.
… показать весь текст …

Осень в соснах, иголки ковром шоколадным.
Стрекоза над водой, шмель, комар, в сентябре заблудившийся.
Шишки, выставив крылья, качают широкие лапы.
Ветер утром в тумане эссе о несбывшемся пишет.

Обнажаются линии-дУши деревьев, снимающих листья.
С каждым днём откровенность всё шире… Всё тоньше, прозрачней.
Клён — ладони из золота: время струится по линиям — магия, мистика.
Дождь ногами болтает в реке. Тишина. Уплывающий мячик…

Небо, как тесто. Ветер — кондитер.
Плюшки, витушки, коржи, круассаны.
Солнца апрельского тонкие нити.
Почки вскрываются. Птиц голоса.

Белой опарой вздыхают сугробы —
Вздуют пузырь и, шипя, оседают.
В доме открытая форточка хлопает.
Взмах. Потеплело. Попытка вторая.

Либо, всем рисковать, отдаваясь на волю Вселенной,
Либо, глупо согнуться бессмысленным знаком вопроса.
Либо, жалко скользить по верхушкам накрученной пеной,
Либо, быть для кого-то во тьме неразбавленным воздухом;

Незаметным глотком, возвращающим веру в себя,
Летним ветром навстречу у края разверзшейся бездны.
Бог смывает в утиль легион раскоряченных «я»
Ради тёплых Мгновений, не рвущихся к бирке «the best».

Ветер сегодня яблочный. Запах шарлотки с ромом.
Дождь в предпоследних листьях, как в золотых ракушках.
Снежные хлопья в облаке. Божья ладонь над домом.
Иней хрустит по контуру. Мёд с ароматом груши.

Это октябрь. Излёт. Дальше уже предзимье.
Дальше палитра белая — бережно, слой за слоем.
Дальше ноябрь — неловкий, добрый, печальный мим.
Ветер вот-вот изменится… Небо уже другое.

Из воздуха тугого, карамельного,
Крючком вытягивая солнечные пряди,
Весна плетёт в высоком небе карусели,
Рассвет по Млечному Пути к ней звёзды катит.

Здесь нет диодов и сухого электричества.
Здесь всё живое — крутится само.
На Горбунке сидит в цветах Её Величество —
В хрустальных туфельках и платье голубом!

Земля течёт, как тёмный шоколад,
Оттаявшим сантиметровым слоем.
Восточный Ветер шёпотом: «Пора».
Сегодня утро тёплое… другое.

Снег в апреле. Шопен. Белый Питер растерянно замер.
Чёрных клавишей нет, «чистый лист» вдохновенно звучит.
Капители Метель серебром вышивает на память.
У Казанского Северный Ветер в «Пироговой» печёт куличи.

В небе ангел в плаще горностаевом. Тишина Петропавловских стен.
На Фонтанке нахохлился Чижик, чистит выступ от свежего пуха.
Сжав зубами натянутый трос, лев бьёт лапой за каменным ухом.
Время. Вязнут замёрзшие стрелки. Купола. Снег в апреле. Шопен.

Ах, если б не было ни зависти, ни злобы;
Ни острых гребней, ни оскалов, ни когтей.
Ах, если б каждый человек хотел бы… мог бы
Добрее становиться и теплей.

Ах, если бы не грёб в карман лопатой.
Детей в ладонях к небу поднимал.
Не павианом был из зоосада,
А до любви, до Бога дорастал.

Свободен был от блеска, шелухи.
Шёл к свету, несмотря на чьё-то мнение.
Зимой синиц и снегирей кормил с руки.
Качал подросших внуков на коленях.
… показать весь текст …

Не знаю… но любовь не выдашь формулой;
Не объяснишь «за что» и «почему».
Не утрамбуешь в «правильные» формы.
Любовь — не цель, не приз и не хомут.

Любовью не жонглируют на пробу;
Не подчищают, нЕ анализируют.
Не примеряются, рассчитывая «чтобы».
Горчит порой… Ну, да — не фунт зефира.

Так, ведь «люблю» — не ради покорить.
«Люблю» — как лепесток весенней сакуры.
«Люблю» — путь в настоящее. Любить —
Полёт в любимую ладонь… Без «надо бы».

Солнце, как сверхновая горит,
Раскатало небо синей скалкой!
Раскраснелись в соснах снегири.
У синиц весенние считалки.

На столбах, как струны, провода
Собирают новые аккорды.
В водостоках белая вода.
Снег жуют ручьи-водовороты.

Тени — как чертёж большим рейсфедером.
Ели — как расправленные циркули.
Перспектива — линиями в Лето…
Скоро Май будильником затикает.

Июньское солнце скатилось в янтарную бездну.
Хрустальная звёздная пыль из Ковша моросит…
Ночь так коротка, что черничное платье не к месту —
В прозрачном шифоновом сари по белому краю скользит

В молочное тёплое утро, в рассвет, в откровение,
Когда позолоченный диск разгорается снова.
Июнь — время наших надежд в каждом шаге, мгновении.
Июнь — виноград, как мальчишка, в июль по стене разогретого дома.