— Я не знаю, как жить все дожди напролет,
ладно, первый заешь, а четвертый проспишь,
но с утра — до метро ненавижу весь мир,
если неба кусок застревает меж крыш.
А потом, добежав, заходить в кабинет,
Улыбаться им всем, растворяясь в углу.
Что-то делать для лиц, не встречавшихся мне,
Вечно слушая дождь, что долбит по стеклу.
Целый день в никуда, ни за что, в водосток,
Чтоб под вечер без смысла упасть на диван.
И простуду достав из промокших сапог,
Утыкаться…
— В плечо?
— Ты смеешься? В экран!
… показать весь текст …

Тот город совсем не похож
на открытки Парижа.
Дома здесь пустуют,
а в окна глядят сквозняки.
Лишь ветер в безлюдных дворах
отрывает афиши
и гонит бесцветные волны
угрюмой реки.

Здесь бродит мужчина
с большой черно-белой собакой.
Шаги рассыпаются пеньем
пустой мостовой.
Они ищут выход,
… показать весь текст …

Опасный квартальчик для разных отбросов.
Прокуренный бар, чуть почище помойки.
Часы шепчут: «Полночь», а местные косо
Посмотрят опять на мужчину у стойки.
Наверное, псих, раз одет во всем белом.
В руках — даже кейс идентичного цвета.
Следит за часами и выглядит нервным,
Весь бледный, как будто пришел с того света.
Вдруг дверь распахнулась. Вошел кто-то в черном.
Его тут же Белый окликнул из тени,
И Черный сел рядом, чертовски довольный,
И крикнул: «Двойную текилу!» бармену.
— Опять опоздал! — пр…
… показать весь текст …

Если осень, то сразу вниз.
Вместе с небом в осколки луж.
Я не знаю, зачем ноябрь —
в нем погибло немало душ.

в нем ломались гранит и сталь,
рассыпались в труху мечты,
в нем почти что сломался я,
превратившись в сплошной пустырь.

Было, впрочем, немало дней —
поумнеть, нарастить броню.
Этим летом почти воскрес
и почти побывал в раю,
… показать весь текст …

никогда не верь ни письму, ни слову,
если верить всем, то сгоришь к рассвету,
и осенний день от огня до крови
прорастет в тебе заржавевшим летом.

никогда не жди ни любви, ни счастья,
если будешь ждать, время бросит вожжи,
отстучит часы на твоих запястьях
и ножом морщин разрисует кожу.

никогда не стой на обломках боли,
если взорван мост — поменяй дорогу.
отболит в пути, накричишься вволю,
но оставишь там, за чужим порогом.
… показать весь текст …

Ты мне — о птицах, о гулящем ветре, о небе без оборванных краев,
Об ужинах в любое время суток, о завтраках без стульев и столов,
О вечере, плескающемся в рюмках, о девушках без имени и лиц,
О том, что это истинное счастье — быть кем-то, не имеющим границ.

Ты мне — о картах, о дорожных венах, впадающих в столичные сердца,
О песнях, посвященных только струнам, о жизни беззаботного творца,
О жалости к влюбленным и любимым, о слабости несчастных без любви.
О том, что если выдали минуту, возьми ее и просто проживи.

Ты мне — о прошлом, о своем кошмаре, о трещинах в измученной груди,
Об имени, исправленном на «глупость», о радости, что это позади.
И если хочешь, я тебе поверю, лишь дам совет, чтоб ты не забывал:
Когда ты утверждаешь, что ты счастлив, следи, чтобы твой голос не дрожал.

отец,
я снова напишу,
хотя уверен — не доставят.
марать бумагу о слова,
наверно, у меня нет права,
но все же хочется мечтать,
что будет время для ответа,
и ты найдешь мое письмо
в бескрайнем ворохе
конвертов.

отец,
у нас идет война.
лицо ее мне не знакомо.
… показать весь текст …

Рассвет приходит по спящим крышам, неся в корзине нам новый день.
Под дверью ставит то дождь угрюмый, то лёд освоит твою ступень.
Бывает, всё же оставит солнце, но завтра может его забрать.
Рассвет шуршит в календарных листьях и что-то пишет в свою тетрадь.

Рассвет приходит всегда нежданно, под самый сладкий и крепкий сон,
Когда не хочешь вставать с постели, из пледа вытряхнет лишь ОМОН.
Во сне ты строишь миры и замки, рассвет их рушит, но лишь затем,
Чтоб ты поднялся и начал строить, быть может, малый, но свой Эдем.

Рассвет приходит всегда с подарком, несёт в корзине нам новый шанс.
В тумане, в солнце, в дожде и снеге он каплю счастья дает в аванс.
И если сможешь найти ту каплю, в такой обертке, как снег весной,
Твой мир из сна станет чем-то большим, и ты увидишь его в окно.

Когда за окнами мело,
и снег хрустел иссохшим хлебом,
Мне оставалось лишь молчать,
дрожать под гордым взглядом неба,
Считать холодные часы,
луну, бездонную как рана,
И прижимать свой старый мир
к груди, простреленной обманом.

Когда под окна лег апрель,
и солнце выпило сугробы,
Я научился жить один,
пускай с душой, как те трущобы,
Куда не хочется ходить,
… показать весь текст …

Из того, с чем никак не выходит ужиться,
доминируют двое — соседи и память.
Если первый подпункт каждый вечер скандалит,
что от криков трясутся оконные рамы,
то второй, как устройство со множеством сбоев —
подгоняли под срок, не успев доработать.
Ну, а нам — развлекаться, барахтаясь в прошлом,
Что, как пьяный в метро, уцепилось за локоть.

До смешного обидно, что важные вещи,
над которыми трясся, как чертов фанатик,
что учил по ночам, заливаясь эспрессо,
вылетают, как-то, что не жалко утратить.
Исчезает испанский, размытый годами,
… показать весь текст …

Понедельник — мой первый демон.
Ветер выл, как сквозная рана.
С каждым вздохом сжимались стены,
Небо рушилось на асфальт.
Мне б забыться, но память — стерва,
Рыщет зверем в глубинах сердца
И вскрывает, как нож — консервы,
Все коробки с пометкой «жаль».

Вторник бродит в чужой квартире.
Полки нянчат пустые рамки.
В каждом хрупком осколке мира
Раньше было чуть-чуть от нас.
Мне б уйти и вернуться завтра,
… показать весь текст …

Сплошная тьма, как тесный куб: пока внутри — она с тобою.
Шагнешь, и мрак лежит ковром, вздохнешь — чернеет на обоях.
Светильник смотрит с потолка — как ночью в проруби полощет.
А ты, ни зрячий, ни слепой, не можешь выбраться на ощупь.

Сплошную тьму рождает ночь, что не во двор, а сразу в душу:
Больные жгучие слова, что не прервать и не дослушать.
Темно настолько, что сосед, кряхтя, поднимется с дивана
И включит свет, пробормотав: «Смеркаться стало слишком рано».

А у тебя? Темно. Темно. В любом окне зияет бездна.
И вроде хочется шагнуть, но не погибнуть, а исчезнуть.
Чтобы вернувшись, осознать, что тьма — не недостаток солнца,
А лишь ошибочная мысль, что солнце больше не зажжется.

Эй, вы слышали, что говорят в столице?
Все! От убогой нищей до светской львицы!
Все! от героев «Форбса» до вонючих свалок!
Все будут завтра, в четыре, на главном вокзале!
Может, и врут, но газеты, ТВ, афиши,
Радио, баннеры, сотни щитов на крышах
Точно взбесились, глотнув что-то крепче чая:
Всюду про поезд, который идёт до рая…
Да не шучу я, клянусь, поищите в «гугле»,
Там — ничего про войну, про упавший рубль,
Нет ни про нефть, ни про газ — хоть дурацкий хворост!
Каждая ссылка — на странный бесплатный поезд.
Кто ты — не важно, с тузами, с дерьмом в кармане.
Скольких обыгрывал честно, кого обманом,
… показать весь текст …

Простудившийся город, как склад для коробок, по которым разложены чьи-то там души. Осень бьется под кожей, крадется по венам, забивается в грудь до сырого удушья. Золотистые пятна на коже асфальта шелестят под ногами обрывками солнца, откупаясь от мысли, безжалостной мысли, что в ближайшее время тепло не вернется.

Остаешься один, неприкаянный некто, не умеющий жить по-осеннему мудро, ненавидящий дождь и разбитые лужи, уходящий на дно, как пробитое судно. Согреваешься парой глотков перед сном, или, может, во сне — одеялом тяжелым, словом, чем-то неважным, ведь утром в постель все-равно проберется насмешливый холод.

Календарь истощен, и по клеткам — кресты (бестолковая ложь, чтобы дни шли быстрее). С каждой ночью становится все холодней, только мысль о тебе меня все еще греет: как вернусь, обниму, и от этого вновь так и тянет сорваться и раньше все бросить. Ты согреешь меня в первый день декабря.

В первый день декабря я влюблюсь в эту осень.

Загоняя время под иголки стрелок,
зашиваешь раны,
запиваешь чаем.
И не важно, сколько от тебя осталось,
сколько не вернулось
по ночам с причала.
Маяки сгорели,
нити пепла — в косы,
мыльной пеной волны —
о кривые камни.
Лишь надежда греет,
расплавляя стужу,
как лихое солнце
пробивает ставни.
… показать весь текст …

Город гаснет как старый клен, облетевший в осенний час.
В небесах поселилась тьма. И луна, будто ржавый гвоздь,
Вечно смотрит куда-то вниз слепотой своих белых глаз…
Ты напуган, ведь ночь черна, и тебе не пробиться сквозь.

В этом мире немало тех, кто попался в подобный мрак,
Кто бредет наугад вперед по просторам немых долин,
Что сжирают малейший свет и вселяют голодный страх…
И тебе не пробиться сквозь. Не пробиться, пока один.

Меня тоже ломала тьма, вырывала из горла крик.
Но однажды нашелся тот, кто подставил свое плечо,
Кто принес на ладони свет, хоть и сам догорал в тот миг…
И пока ты не вспыхнешь вновь, я побуду тебе свечой.

Есть города без лиц, без слов, стучат в груди по нотам ночи.
Там дождь царапает стекло когтями капель-многоточий.
Там вечно бродят сквозняки с глазами брошенной собаки,
И есть один лишь человек, жестоко запертый во мраке.

Его закрыли и ушли, а он остался в своей клетке.
Опустошенный и больной, сидит на старой табуретке,
сжимает пальцами свечу и пялится на дверь темницы…
Свечу, что может воспылать, и дверь, что может отвориться.

Но человек привык страдать, привык баюкать свои муки,
и даже если сам Господь ключи положит в его руку,
И осветит его тюрьму, и скажет, где зарыто чудо,
Найдутся тысячи причин, чтобы не выбраться отсюда.

Однажды каким-то вечером, не важно, дождливым, солнечным,
Пройдешь по знакомой комнате, как несколько лет назад.
Собрания книг расставлены по тем же дубовым полочкам,
Всё тот же ковер раскинулся, всё те же шкафы стоят.
Коснешься рукой поверхностей и вспомнишь былые запахи,
Как сильно здесь пахло красками, когда ты любил писать.
И как ты решил: бессмысленно — у сотен такие навыки,
И сотни стоят на улицах, пытаясь продать хоть часть.

Тогда ты сбежал, потерянный, гонимый своими мыслями
И много мотался по миру, пытаясь найти себя.
Какие бы башни города вдали до небес не выросли,
Ты был на земле, закованный своей же рукой в цепях.
Тогда он тебе и встретился, тот старец с лицом волшебника,
… показать весь текст …

Пришли. Изъяли зеркала. Сказали: велено властями.
На все вопросы — ни черта. И только в опустевших рамах
Зияли выжженной дырой, уже не в силах отразиться
Не понимавшие, зачем, наши испуганные лица.

Настали годы без зеркал. Без столь обычного предмета.
Привычка видеться с собой, как чашка кофе с сигаретой —
Ее так просто не убрать, и поневоле ищешь взглядом
Тебе родного близнеца внутри стеклянного квадрата.

Ходили слухи — как без них? О людях, запертых в «зеркалках»,
Больницах в тихих городках, куда свозили, как на свалку,
Всех тех, кто зеркала укрыл. Мол, напрочь съехали с катушек,
Ведь будто нынче в зеркалах все видят… Собственные души.
… показать весь текст …

В городе, имя чье даже не вспомнится,

В час, когда солнцем все окна распахнуты,

В парке, цветущем сиренью и свежестью,

Двое устроили партию в шахматы.

Старец, похожий насквозь на волшебника,

Белобородый, седой и пронзительный,

Должен был первым начать эту партию,
… показать весь текст …