Мой мир развалился на части, когда поступил тот звонок. Моё синеглазое счастье, мой ангел, мой хрупкий цветок не ждет меня больше в разлуке — она уже час как мертва по воле распущенной суки, недавно купившей права.
Я гнал по кольцу, и стучало, стучало, стучало в висках: куда мне поехать сначала и где эту сволочь искать? Я проклял и черта, и бога за то, что творилось со мной, и ливень навис над дорогой сплошной непрозрачной стеной. Вдруг вижу сквозь эту завесу — котенок в другой полосе! Какого, скажите мне, беса он в ливень забыл на шоссе? Его бы расплющили нахрен, ведь видимость менее ста. Я видел, он сжался от страха и даже дрожать перестал, застыл, как уже неживое, подписан ему приговор.
Вдруг в правом ряду дальнобои сигналят и глушат мотор. Водитель прыжком из кабины, руками потоку — «Стоять!»… Какая могла быть причина собою вот так рисковать, не знаю. Но встали четыре по просьбе его полосы, и я ощутил, будто в мире и впрямь существуют весы, что есть справедливость и правда, но знать их не всем суждено…
А где-то какая-то падла мой мир растоптала в говно, отмажется, гнида, и будет по-прежнему ездить и жить.
Я видел, как хлопали люди, когда этот взрослый мужик котенка за пазуху сунул и быстро вернулся назад. Я вдруг поперхнулся и сплюнул, и мне защипало в глазах.
Мы трогались плавно, желая немного продлить тишину. Я понял тогда, что не знаю, что думать про эту страну. Дорога шла дальше сухая, и руль был послушен рукам…
Я ехал, и дождь, не стихая, безудержно тек по щекам.