В мае 1986 года антиалкогольный указ действовал уже год. Появилось выражение «петля Горбачёва», означавшее огромную очередь вокруг ликёро-водочного магазинa. Бывали случаи, когда пытавшихся пролезть без очереди избивали так, что они попадали в больницу. Спиртного нехватало, поскольку лимиты на каждый магазин были жёсткими, а часть уходила «налево», спекулянтам, которые, не боясь суровых кар, перепродавали вино и водку втридорога. На Охте, в рабочем районе, где люди привыкли пить всерьёз, это чувствовалось особенно остро. На 1 Мая народ раскупил вино и водку, исчерпав месячный лимит магазинов, и на День Победы выпивку было не купить.
— Да что это такое?! — возмущался один из завсегдатаев бани, крепкий мужичок лет сорока. — Праздник, а выпить нечего! Как так можно? Никогда такого не было! Этот Горбачёв совсем рехнулся! У, чтоб его парализовало!
Другие посетители помалкивали, не веря в провозглашённую гласность, но видно было, что симпатии большинства — на стороне говорившего.
По иронии судьбы, именно в этот день мой напарник Саша запил и не вышел на работу. Народ перед праздником шёл и шёл, я крутился, как белка в колесе, впуская посетителей, раздавая им простыни и полотенца, продавая минеральную воду и вытирая лужи на полу.
— Дима?! — вдруг услышал я. Повернулся — и увидел своего однокурсника Петю Жестянникова, которого не видел до этого лет десять. Он не сильно изменился, хотя в институте у него была борода, а сейчас — только усы. Рядом с ним стоял мальчик лет восьми.
— Это — мой сын, Олег, — представил он. — Я слышал, что ты в бане работаешь, но мне говорили, что на Васильевском.
— Устарелые данные, -усмехнулся я. — Теперь — здесь. Идите, парьтесь, потом поговорим.
Минут через двадцать поток посетителей схлынул. Петя вышел из парилки, завернулся в простыню, открыл бутылку лимонада и налил сыну и себе.
— Ну, как дела? — спросил я его.
— Да всё нормально, работаю в том же НИИ. Только теперь я — руководитель группы. А мой начальник знаешь кто? Мишка Григорьев, помнишь?
— Это тот, который учился через пень-колоду, зато по комсомольской линии пёр как танк, а на третьем курсе в партию вступил?
— Точно! Как ты понимаешь, в науке он — как свинья в апельсинах, но вот, руководит отделом в НИИ. Правда, ходят слухи, что скоро он переведётся в Москву. У него ведь дядя в министерстве, он его и толкает. Поскорее бы! Баба с возу — кобыле легче!
Петя с сыном ушли мыться, а я, протирая пол, задумался о превратностях судьбы. Петя, светлая голова, работает под началом бездаря. А я — вообще, вкалываю с тряпкой в руках…
— Ничего, — утешил я себя. — Зато получаю я не меньше, чем Мишка Григорьев, занимающий высокую должность, полученную по блату.
— Пока, Дима, — сказал Петя, прощаясь. Теперь придём к тебе через три недели.
— Почему именно через три? — поинтересовался я.
— В нашем районе с первого июня отключают горячую воду, — объяснил мой однокурсник.
Продолжение следует