Иногда я задумываюсь — что чувствовал Будда за секунду до того, как стать Буддой? Иисус — за секунду до того, как стать проповедником, Мухаммед — за секунду до того как стать пророком? Как ни странно, мне гораздо легче представить себе чувства бога, нежели эмоции того, кто вот-вот им станет. Похожи ли они на предчувствие смерти?

Вы что, экономите ум?

Это же фантастика — по сути, мы живем в мире, населенном онемевшими аутистами. Как вообще таким существам удалось выжить?

Franz, we are filthy rich and rotten spoilt…
But we are young and beautiful.

Франц, мы грязно богаты и до гнили испорчены…
Но мы юны и прекрасны.

А где-то с другой стороны Вселенной
Висит человек на кресте:
Он мирно прощался
И тихо смеялся,
Но громко ходил по воде.
А, может быть, крест тот
Всего лишь приснился
Крестьянину с желтой Янцзы
Пока строгий Конфуций
Раскуривал опиум
И спорил о «ци» с Лао Цзы.

Она заставила меня говорить с людьми, которых я так глубоко презирал, чтоб я увидел — я могу быть к ним снисходителен, а они — мне полезны. Она делала двуногие отбросы мне полезными, и я вдруг видел, как они ищут меня, что они умирают, как хотят служить, и что наибольший их тормоз, это как раз их страх со служением не справиться. И мое отношение менялось. Я рушил свои стены презрения, чтоб относиться к ним, как к вполне симпатичным ротвейлерам, которых всего-навсего надо надрессировать. И их жизнь становилась счастливее, и моя, в общем-то, тоже. Вот это, Луиджи, дела…

Самым главным шедевром человека должна быть его жизнь.

Не станет ни один герой убитым драконом хвалиться.
И не из скромности вовсе.
Из занятости.
Ему некогда назад оборачиваться: когда есть внутри жажда невероятная до свершений, лишь несвершенное важно. Важно лишь то, что еще не достигнуто. И чем невероятнее цель, тем большей собранности она требует, а, значит, и веры.

ЙОЗЕФА: … И если я не так переживаю за внебрачных детей, то я буду очень переживать за разбитое сердце.

ФРАНЦ: Торжественно клянусь, мы останемся с ней друзьями.

ЙОЗЕФА: И разобьете ей сердце.

ФРАНЦ: Хорошо, я обеспечу гораздо больше, чем дружбу.

ЙОЗЕФА: И разобьете ей сердце.

ФРАНЦ: Так…

ЙОЗЕФА: Юноша, вы в любом случае разбиваете сердца.
… показать весь текст …

ЙОЗЕФА: А фортепиано? Франц еще играет?

(одновременно) АМАЛИЯ: Нет. ФРАНЦ: Да.

ЙОЗЕФА: Простите.

ФРАНЦ: А это еще одно табу. Как наркоман.

АМАЛИЯ: Франц играет очень…

ФРАНЦ (передразнивает): Насыщенно, интенсивно. Юноша, безусловно, очень талантлив, но эта излишняя мощь в музыке не может не волновать его психику. Если, к тому же, мадам, вы говорите, что в Кембридже ваш сын под влиянием химических добавок зачастую занимался именно музыкой, то надо прекращать любые активности, которые имеют риск… взволновать нас, лишний двуногий мусор.

АМАЛИЯ: Вот именно так он и играет, Фефа. Он играет так, что тебе то хочется повеситься на ближайшем суку, то рыдать от боли переполненности…

Люди очень любят схватиться за теорию и сказать: «Да, истина! Именно так!» и ничего дальше с этим не делать.
Потому что превращать знания в чувства всегда больно и при этом невероятно страдает человеческое раздутое эго.

Иссушающий,
это так жалко,
что не достойно жалости
даже еврейского Яхве.
Господь ли наказывает,
за величайшую…
за нехватку бесстрашия.
Как же мне протянуть-то,
упавшей,
без снисходящего
твоего
Бессердечия?
Когда сердца нет
и не было вовсе —
… показать весь текст …

Ева,
таким хрупкошеим
и тонкокостным,
таким
пуховолосым
девочкам
со сливочной
гладкостью
плеч
и лодыжек
никем и нигде
не разрешалось
плакать
от страха.
… показать весь текст …

Какой самый высокодоходный ресурс?

Знание.

Умения.

И особенно — интеллект. Его производство не стоит вам и цента — он либо есть, либо нет. А вот продавать его можно за миллионы.

Чтобы получить выгоду от редкой возможности, ее надо сделать приоритетом номер один. И это не значит «вот то, чем я займусь в свободное от родственников/друзей/обучения/ временных заработков время». Это означает «вот то, чем я буду занят, иногда отвлекаясь на еду или временный заработок».

Святость, как красота — блик неуловимого мира — стая бабочек, взмывающая из-под ног. Мелькание золотистого, белого, серебристого, оранжевого, приправленное травой, зноем, стрекотом длится пару мгновений, зато воспоминания греют годами. А поймайте хотя бы одну бабочку, и все великолепие скукожится в уродливое насекомое с выпученными глазами и толстым мохнатым тельцем. Назовите что-то святым, пустите к нему толпы, и оно умрет, оставив напоследок лишь пару пачкающихся пыльцой крыльев.

Не умозаключения побуждают вас к действию, а эмоции. И какую бы истину вам не открывали, пока вы ее не проживете, она останется пустым набором символов и нот.

В девушках должна быть твердость — дамасская сталь — и такое же изящество, жизнь звонкая — колокола, и преданность. Преданность Андромахи — Гектору, Патрокла — Ахиллу.

«Франц Вольфганг,
докажите мне уравнени…
вы где?»

«Простите, герр Хофманн».

«Что происходит у вас в голове
опять?»

«Я теоретически замерял шершавость
улыбок
обсидиановых
крохотных жриц
из чилийских
… показать весь текст …