Всё скрылось, отошло, и больше не начнётся.
Роман и есть роман, в нём все как надлежит.
Кибитка вдаль бежит, пыль вьется, сердце бьется,
Дыхание твоё дрожит, дрожит, дрожит.
И проку нет врагам обшаривать дорогу,
Им нас не отыскать средь тьмы и тишины.
Ведь мы теперь видны, должно быть, только Богу.
А, может, и ему — видны, да не нужны.
А где-то позади за далью и за пылью
Остался край чудес. Там человек решил,
Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью.
Так человек решил. Да, видно, поспешил.