Вечерний Питер заслуживает особого внимания. Это время, когда город бережно окутывает всё вокруг серым покрывалом тумана, постепенно убавляет громкость городского шума и зажигает многоцветные фонари. Питер умеет создавать уют так, что ты не чувствуешь себя совсем чужим и посторонним на его широких проспектах. Изредка тишину нарушают голоса чаек и сигналы проезжающих мимо автомобилей. Светлячки фар медленно тянутся по проспектам. Музыкальные композиции, доносящиеся из автомобилей, быстро сменяютс…
… показать весь текст …

Этот мир полон нелюбленных людей.

Постоянная подпитка самообманом делает человека уязвимым.

Люди разучились словами выражать печаль и тоску. Хорошо, что у нас есть есть музыка, которая способна заполнить наше молчание.

У розовых очков нет диоптрий. Корректировать картину мира и вывешивать предупреждающие знаки — бесполезно, пока человек их сам не снимет.

Любимые руки наполняют особенной музыкой.

Прошлое стерто. Прошлого больше нет.
Напиши свой новый автопортрет
черным углём и пеплом мостов, что давно отболели или сгорели…
Держи ластик, сотри все свои изъяны.
И не ори от боли как пьяный, молча терпи.
Сейчас вылетит птичка, где же твоя улыбка, кретин?
В этом мире ценят лишь глянцевые обложки, даже когда на душе без наркоза скребутся кошки — плевать…
Душа — простой реквизит, ну что с нее взять?
Улыбнись, досчитай до ста и иди, твою мать.

И только после второй чашки кофе в организме успешно включается автопилот.

На краю моего сознания пульсировали мысли. Я не смотрел на нее. Не смотрел потому что потом не смог бы отвести глаз… Но я чувствовал на себе пристальный взгляд. Взгляд, стирающий границы моего личного пространства. Дерзкий, строгий и улавливающий все микротоки.
— Когда ты смотришь в глаза своей бездне — это сбивает с ног…
— Я бы рада, но я не могу отвести от тебя свой взгляд…

Там, где не ловит wi fi, можно поймать более ценное [со]единие.

Ей нравилась пёстрая уличная лента из людей, зонтов и машин. В ней отзывалось атмосферное течение дождливой реки. Вот она мечта — быть в эпицентре питерского шторма. Ей нравились экспромты уличных музыкантов с немыслимым смешением стилей: вот он концерт Виктора Цоя, а на Лиговке уже слышен вальс Шопена. Ей нравились искры, летящие с трамвайных проводов, они словно чертята с булгаковских страниц неожиданно выскакивали и растворялись в неизвестном направлении. Симфония автомобильных гудков, мчавши…
… показать весь текст …

У этой бездны нет координат на карте. До нее не доплыть, не долететь и не добраться автостопом. Мы уходим в свою бездну потому что там чувствуем себя в безопасности. Потому что там, несмотря на мрачные тона, — все родное и понятное. Свет и тень всегда будут балансировать на наших весах. Свет, который проникает сквозь наши трещины, становится маяком в темном океане обстоятельств.

У реальности одна инструкция — перестать убегать от себя.

Холодные сквозняки между людьми хорошо получается исправить теплым пледом из искренних слов и уютной чашечкой любимого кофе.

Обманувшись подсказками жизненного опыта, можно наделать много ошибок.

Обнимают крылом человека, который падает, только истинно родные люди.

Одиночеству свойственно заставлять собственные миражи дышать и жить.

Люди, не получившие специального образования, часто склонны находить у других симптомы, раздавать налево и направо тяжелые диагнозы и «лечить».

Временами мы мечтатели…
Временами философы…
Временами разочарованы…
Временами плывём по течению…
Временами предаём собственное сердце…
Временами решительно движемся к своей звезде…
Временами меняем вектор…

Смена состояний — это нормально.
[…]
Если случилось зависнуть где-то в своей депрессии, то преврати ее во что-нибудь стоящее.

Сломанные крылья возврату не подлежат…
Отнеси их на кладбище сломанных крыльев.
Жаль мы не можем вернуться назад…
Жаль нам не склеить все то, что стало вдруг пылью…