Изначальней всего остального- любовь,
В песни юности первое слово- любовь.
О, несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа- любовь!

Этот мастер всевышний- большой верхогляд. Он недолго мудрит, лепит нас наугад. Если мы хороши-он нас бьет и ломает. Если плохи-опять же не он виноват.

Вовлечь бы в тайный заговор Любовь!
Обнять весь мир, поднять к тебе Любовь,
Чтоб с высоты упавшей, мир разбился,
Чтоб из обломков лучшим встал он вновь!

И когда я, растоптан судьбой, не во сне — наяву,
Корни прежней надежды на жизнь навсегда оторву,
Вы из плоти Хайяма скудельный кувшин изваяйте,
Пусть я в запахе винном на миг среди вас оживу.

Не для веселости я пью вино.
Не для распутства пить мне суждено.
Нет, все забыть! Меня, как сам ты видишь,
Пить заставляет это лишь одно.

Достойней, чем весь мир возделать, заселить —
В одной душе людской печали утолить,
И лаской одного в неволю заковать,
Чем тысяче рабов свободу даровать.

Развеселись в плен не поймать ручья,
Зато ласкает нежная струя,
Нет в женщинах при жизни постоянства,
Зато бывает очередь твоя.

Светает. Гаснут поздние огни.
Зажглись надежды. Так всегда, все дни!
А свечереет — вновь зажгутся свечи,
И гаснут в сердце поздние огни.

Ходил я много по земле, она цвела,
Но в гору, нет, увы не шли мои дела.
Доволен я, что жизнь, хотя и огорчала,
Но иногда весьма приятно шла.

Творений Ты — ваятель, почему
В них проглядел изъяны, не пойму.
Коль хороши, зачем их разбиваешь,
А если плохи, кто виной тому?
(Омар Хайям)

Недостойно — стремиться к тарелке любой,

Словно жадная муха, рискуя собой.

Лучше пусть у Хайяма ни крошки не будет,

Чем подлец его будет кормить на убой!

Живи, безумец… Трать, пока богат!

Лишь твоему лицу печальное сердце радо.
Кроме лица твоего — мне ничего не надо.
Образ свой вижу в тебе я, глядя в твои глаза,
Вижу в самом себе тебя я, моя отрада.

Все пройдет — и надежды зерно не взойдет,
Все, что ты накопил, ни за грош пропадет,
Если ты не поделишься вовремя с другом —
Все твое состоянье врагу отойдет.

Стою у входа я в мечеть-
Час поздний и глухой,
Не в жажде чуда я и не с мольбой.
Когда-то коврик я стянул отсюда-
истерся он — хочу стянуть другой.

Сомненье, вера, пыл живых страстей-
Игра воздушных мыльных пузырей:
Тот радугой блеснул, а этот серый…
И разлетятся все! Вот жизнь людей.

Тому, кто овладел всех тайн великим царством,

Ни радость, ни печаль не кажутся коварством,

Поскольку и добро и зло равно пройдут,

Болезнью хочешь — будь, а хочешь — будь лекарством.

Добро и зло враждуют — мир в огне.
А что же небо? Небо — в стороне.
Проклятия и радостные гимны
Не долетают к синей вышине.

***
Бушуют в келиях, мечетях, церквах и синагогах
Надежда в рай войти и перед адом страх.
Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
Сок этих сорных трав весь высох и зачах.

Кто мне скажет что завтра случится со мной? Буду радовать сердце усладой земной. Буду счастье искать в этом мире подлунном, Ибо все мы не вечны под вечной луной.

Не старайся стремится к тарелке чужой, словно жирная муха рискуя собой. Лучше пусть у Хаяма ни крошки не будет, чем подлец его будет кормить на убой.