Тому, кто овладел всех тайн великим царством,

Ни радость, ни печаль не кажутся коварством,

Поскольку и добро и зло равно пройдут,

Болезнью хочешь — будь, а хочешь — будь лекарством.

Неужто б я возвел хулу на божество! Здесь не было сердец вернее моего. Но если даже я дошел до богохульства, —
нет мусульманина! Нигде! Ни одного!

Не старайся стремится к тарелке чужой, словно жирная муха рискуя собой. Лучше пусть у Хаяма ни крошки не будет, чем подлец его будет кормить на убой.

До щек её добраться — нежных роз?
Сначала в сердце тысячи заноз!

Путь любви ты избрал, надо твердо идти, Блеском глаз затопить все на этом пути! А достигнув терпеньем цели высокой Так вздохнуть чтобы вздохом миры потрясти.

Все царство мира — за стакан вина! Всю мудрость книг — за остроту вина! Все почести — за блеск и бархат винный! Всю музыку — за бульканье вина!

Здесь ристалища смерти, дорога невзгод,
Путь для тех, кто всегда лишь по вере живет.
Благородному надобно быть каландаром,
Чтоб бродягой идти без опаски вперед.

Султан! При блеске звездного огня
Ввека седлали твоего коня.
И там, где землю тронет он копытом,
Пыль золотая выбьется звеня.

Если все государства, вблизи и вдали,
Лягут, мной покоренные, в прахе, в пили —
От того я, владыка, не стану бессмертным.
Мой удел невелик: три аршина земли.

Не будет нас, а мир пребудет, как всегда. Мы не оставим в нем ни знака, ни следа. Нас прежде не было, а мир существовал, не будет нас и впредь, — и это не беда!

Неужто б я возвел хулу на божество! Здесь не было сердец вернее моего. Но если даже я дошел до богохульства, —
нет мусульманина! Нигде! Ни одного!

Вразуми, всемогущее небо, невежд:
Где уток, где снова всех наших надежд?
Сколько пламенных душ без остатка сгорело!
Где же дым? Где же смысл? Оправдание — гдеж!

Ты, который ушел и пришел со согбенным хребтом,
Ты, чье имя забыто в мятущемся море людском,
Стал ослом, твои ногти сраслись, превратились в копыта,
Борода твоя выросла сзади и стала хвостом…

Вселенная? — Взор мимолетный мой.
Озера слез? — Все от нее одной.
Что Ад? — Ожег моей душевной муки.
И Рай! — Лишь отблеск радости земной.

Хоть мудрый шариат и осудил вино,
Хоть терпкой горечью пропитано оно, —
Мне сладко с милой пить. Недаром говорится:
«Мы тянемся к тому, что нам запрещено».

О ты, чьей волей в глину помещен
Разумный дух, что после совращен
В раю был змием, — наши все грехи
Ты нам прости и нам будь прощен.

Возникла и зла и добра череда — по воле Аллаха,
За что же нам громы и пламя Суда — по воле Аллаха?

Не тверди мне, больому с похмелья: -«Не пей»
Все равно я лекарство приму, хоть убей!
Нету лучшего средства от горестей Мира —
Виноградною кровью лечусь от скорбей.