Какой соблазн, какой искус, храни Аллах!..
Твое лицо и день и ночь царит в мечтах.
Вот потому и боль в груди, и трепет в сердце,
И сухость губ, и влажность глаз, и дрожь в руках.

Несчастная душа, тебе самой судьбою
На свете с каждым днем страданье суждено!
Жизнь в каждый новый час смеется над тобою,
И горе для тебя одной сотворено.

Когда ты создана так Первым произволом,
Чтоб впитывать в себя вседневные страданья,
То объясни, душа, движеньем иль глаголом,
Какие ты в себе хоронишь ожиданья?

И для чего же ты, и для какого дела
Вошла ко мне сама, непрошеная, в тело,
Которое никто не спрашивал о том,
Которое сама оставишь ты потом?!

О, долго в мире нас не будет, — а мир пребудет.
Умрем — века наш след остудят, — а мир пребудет.
В небытие, как до рожденья, в уничтоженье
Уйдем, и всяк про нас забудет… А мир пребудет.

Жизнь — то шербет на льду, а то отстой вина.
Плоть бренная в парчу, в тряпье ль облачена —
Все это мудрецу, поверьте, безразлично,
Но горько сознавать, что жизнь обречена

Нам в мечети говорят:"Бог основа и суть".Мудрецы нас к науке хотят повернуть. Но, боюсь, кто-нибудь придёт и заявит:"Эй, слепцы! Есть иной, вам неведомый путь!"…st

.Много ль проку от наших молитв и кадил?
В рай лишь тот попадет, кто не в ад угодил.
Что кому на роду предначертано будет —
До начала творенья Господь утвердил!

От глубины Земли до высшей из планет
Загадкам Бытия сумел найти ответ,
Сплетенья всех причин извлек на белый свет,
Расплел я все узлы, но узел Смерти — нет.

Мы — основа веселья, мы — бедствия рудные горы.
Мы — насилия корень, мы правды воздвигли опоры.
Низки мы и высоки, как ржавое зеркало, тусклы
И, как чаша Джамшида, блистаем и радуем взоры.

Сперва мой ум по небесам блуждал,
Скрижаль, калам, и рай, и ад искал.
Сказал мне разум: Рай и ад — с тобою, —
Все ты несешь в себе, чего алкал.

Ты благ мирских не становись рабом,
Связь разорви с судьбой — с добром и злом.
Будь весел в этот миг. Ведь купол звездный —
Он тоже рухнет. Не забудь о том.

Конечно, цель всего творенья — мы,
Источник знанья и прозренья — мы.
Круг мироздания подобен перстню,
Алмаз в том перстне, без сомненья, — мы!

Милый юноша, утро блеснуло лучом…
Встань, хрустальные кубки наполни вином.
Этот сладостный миг, что уйдет безвозвратно,
Вновь найти не надейся вовеки потом!
.

Шепнуло небо тайно мне в минуту вещего прозренья:
«Веленья гневные судьбы, ты думаешь, мои веленья?
Когда бы властно было я во всех деяньях бытия,
Я прекратило бы давно свое бесцельное круженье!»

Путь веры для себя ты избираешь сам.

Беспощадна судьба наши планы круша,
Час настанет и тело покинет душа
Не спеши, посиди на траве
Под которой мы будем лежать
Никуда не спеша

Не беда, что вино мне милей, чем вода,
Труд любовный — желанней любого труда.
Мне раскаянья Бог никогда не дарует,
Сам же я не раскаюсь ни в чем никогда!

Мир — лишь миг, данный миг и его не поймать.

Я страдать обречен до конца своих дней,
Ты же день ото дня веселишься сильней,
Берегись! На судьбу полагаться не вздумай:
Много хитрых уловок в запасе у ней.

Сто лет я жил, греха не зная, на мне господня благодать хочу жить дольше согрешая его терпенье испытать.

Деяньями этого мира разум мой сокрушен,
Мой плащ на груди разодран, ручьями слез орошен.
Фиал головы поникшей познанья вином не наполнить, —
Нельзя ведь сосуд наполнить, когда опрокинут он.