Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего неизмерим.

Поддайся алчности, тогда узнаешь сам,
Что у раба страстей не жизнь, а стыд и срам.
Будь как огонь горяч, будь как вода прозрачен,
Не становись, как пыль, покорен всем ветрам.

Повторенье, подражанье — мира этого дела.
Если бы не подражанье, жизнь бы праздником была,
Награждались бы деянья, исполнялись бы желанья,
Тень угрозы бесполезной навсегда бы отошла.

Не забивай ты голову свою
Тем, что судьбою не дано.
Конечно, все хотят жить, как в раю,
Но не любому это суждено.

Для достойного — нету достойных наград, Я живот положить за достойного рад. Хочешь знать, существуют ли адские муки? Жить среди недостойных — вот истинный ад! источник

По воле сотворившего, не знаю,
Я предназначен аду или раю.
Вино, подруга, лютня — часть моя,
Тебе блаженства рая уступаю.
О невежды! Наш облик телесный — ничто,
Да и весь этот мир поднебесный — ничто.
Веселитесь же, тленные пленники мига,
Ибо миг в этой камере тесной — ничто!
Пусть нашей смерти радуется тот,
Кто сам от смерти может защититься.

Мир — мгновенье, и я в нем — мгновенье одно.
Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?
Будь же весел, живой! Это бренное зданье
Никому во владенье навек не дано.

До коих пор униженный позор терпеть от низких людей?
Доколе гнев столетья сносить, что прежних столетий подлей?
Будь радостным, друг, ведь пост миновал и снова праздник настал,
Давай же рубиновое вино, наполни чаши скорей!

Тем, кто несет о неизвестном весть,
Кто обошел весь мир, — почет и честь.
Но больше ли, чем мы, они узнали,
О мире — о таком, каков он есть?

Доколе быть рабом своих алканий,
И поисков напрасных, и страданий?
Уйдем и мы, как все ушли до нас
И не исполнили своих желаний.

Будь камнем твердым я, полировать начнут;
Будь воском мягким я, бездумно изомнут;
Будь луком согнутым, прихватят тетивою;
Будь я прямей стрелы, подальше запульнут.

Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажег страстей пожар.

Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!» В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!» Но едва лишь успеет наладить делишки — Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!».

Что жизнь — базар, там друга не ищи.
Что жизнь — ушиб, лекарства не проси.
Сам не меняйся — людям улыбайся!
Но у любдей улыбок не ищи…

Мы — цель созданья, смысл его отменный,
Взор божества и сущность зрящих глаз.
Окружность мира — перстень драгоценный,
А мы, в том перстне, — вправленный алмаз

Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они — рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.

Как нужна для жемчужины полная тьма-
Так страдания нужны для души и ума.
Ты лишился всего, а душа опустела?
Эта чаша наполнится снова сама

В этом замкнутом круге, крути не крути, не удастся конца и начала найти. Наша роль в этом мире — прийти и уйти. Кто нам скажет о цели, о смысле пути? ​ ​

Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь, случайная, навязанная жизнь… В потемках мне подсунули пустую. И без борьбы отдам я эту жизнь.

Чем жить, когда грядет и для миров конец?
Кровинка Божья тварь без долгих слов- конец…
Допустим, будто Ной, бессмертье заслужил я.
И нет конца?.. Да нет, в конце концов- конец.