Мы — цель созданья, смысл его отменный,
Взор божества и сущность зрящих глаз.
Окружность мира — перстень драгоценный,
А мы, в том перстне, — вправленный алмаз

Что жизнь — базар, там друга не ищи.
Что жизнь — ушиб, лекарства не проси.
Сам не меняйся — людям улыбайся!
Но у любдей улыбок не ищи…

Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!» В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!» Но едва лишь успеет наладить делишки — Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!».

Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажег страстей пожар.

Будь камнем твердым я, полировать начнут;
Будь воском мягким я, бездумно изомнут;
Будь луком согнутым, прихватят тетивою;
Будь я прямей стрелы, подальше запульнут.

Доколе быть рабом своих алканий,
И поисков напрасных, и страданий?
Уйдем и мы, как все ушли до нас
И не исполнили своих желаний.

Тем, кто несет о неизвестном весть,
Кто обошел весь мир, — почет и честь.
Но больше ли, чем мы, они узнали,
О мире — о таком, каков он есть?

Повторенье, подражанье — мира этого дела.
Если бы не подражанье, жизнь бы праздником была,
Награждались бы деянья, исполнялись бы желанья,
Тень угрозы бесполезной навсегда бы отошла.

Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они — рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.

Как нужна для жемчужины полная тьма-
Так страдания нужны для души и ума.
Ты лишился всего, а душа опустела?
Эта чаша наполнится снова сама

В этом замкнутом круге, крути не крути, не удастся конца и начала найти. Наша роль в этом мире — прийти и уйти. Кто нам скажет о цели, о смысле пути? ​ ​

Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь, случайная, навязанная жизнь… В потемках мне подсунули пустую. И без борьбы отдам я эту жизнь.

Чем жить, когда грядет и для миров конец?
Кровинка Божья тварь без долгих слов- конец…
Допустим, будто Ной, бессмертье заслужил я.
И нет конца?.. Да нет, в конце концов- конец.

Мы попали в сей мир, как в силок — воробей.
Мы полны беспокойства, надежд и скорбей.
В эту круглую клетку, где нету дверей,
Мы попали с тобой не по воле своей.

Сей кувшин, принесенный из погребка,
Был влюбленным красавцем в былые века.
Это вовсе не ручка на горле кувшинном —
А обвившая шею любимой рука.

До того, как мы чашу судьбы изопьем,
Выпьем, милый, чашу иную вдвоем.
Может статься, что сделать глотка перед смертью
Не позволит нам небо в безумье своем.

В жизни трезвым я не был, и к Богу на суд
В судный день меня пьяного принесут!

Кто плавает в вине, ища в нем утешения - тому не избежать и кораблекрушения!

Вино дано мне, музыка и пенье.
Что есть, что будет — все добыча тленья.
Не знаю я ни трезвости, ни пьянства,
Мне дар от двух миров — одно мгновенье.

Этот свод голубой и таз на нем золотой.
Долго будут кружиться еще над земной суетой.
Мы — незваные гости, пришли мы на краткое время,
Вслед кому-то пришли мы, пред кем-то уйдем чередой.

Путями поисков ты, разум мой, идешь
И по сто раз на дню твердить не устаешь:
«Цени мгновение общения с друзьями!
Ты — луг, но скошенный, опять не прорастешь!»

Не так, как мы хотим, все движется кругом, так для чего ж пустым мы заняты трудом? Мы каждый день грустим, — грустим из-за того, что поздно мы пришли, что рано мы уйдем.