Даже мысли нельзя допускать,

Даже горестной мысли,

Что беда тебя может искать,

В черный список зачисля.

Даже мысли нельзя допускать,

Что дурное случится…

Будет вечно крылами плескать
… показать весь текст …

Почему не уходишь, когда отпускают на волю?
Почему не летишь, коли отперты все ворота?
Почему не идешь по холмам и по чистому полю,
И с горы, что полога, и на гору, ту, что крута?
Почему не летишь? Пахнет ветром и мятой свобода.
Позолочен лучами небесного купола край.
Время воли пришло, время вольности, время исхода.
И любую тропу из лежащих у ног выбирай.
Отчего же ты медлишь, дверною щеколдой играя,
Отчего же ты гладишь постылый настенный узор,
И совсем не глядишь на сиянье небесного края,
На привольные дали, на цепи неведомых гор?

Электронная начинка,
Примитивная починка:
Батарейку заменили,
И часы засеменили.
А они теперь без тика.
Хоть и мчится время дико,
Хоть, как прежде, убывает,
Но бесшумно убивает.
Ни бим-бома, ни тик-така,
Только тихая атака:
Час ни стукнул и ни пробил,
А подкрался и угробил.

Мне сегодня не до сна,
Потому что жизнь грустна.
С каждым днем она грустнее,
Подскажи, что делать с нею,
Как ее растормошить,
Ноты горестной лишить,
Как лишить щемящей ноты…
Но все время слышу: «Кто ты?
И зачем тебе дана
Высь, которая без дна?»

Откуда я? Откуда ты:
Из ничего, из пустоты,
Из пустоты, из ничего,
День пролетел и нет его.
О, как богата пустота —
В ней все оттенки и цвета,
И новый мрак, и новый свет,
И то, чего в природе нет.

А нас учили и учили,
Нам даже корочки вручили,
А мы бытуем на земле,
Как первоклашки, — на нуле,
И вроде руку поднимаем,
Но ничего не понимаем
И отвечаем наобум
Ни в зуб ногой и ни бум-бум.
Нам, школярам совсем зелёным,
Писать бы палочки с наклоном.

Боль моя, проснулась? Здравствуй.
Коль проснулась, поучаствуй
В белоснежном январе,
Что сегодня на дворе.
Здравствуй, боль. Привет, обида.
Не показывая вида,
В белый день давай нырять,
Ближних, дальних уверять,
Что земная жизнь без боли,
Как еда без капли соли.

И замысел тайный ещё не разгадан
Тех линий, которые дышат на ладан,
Тех линий, какими рисована быль.
И линии никнут, как в поле ковыль.
Мелок, ворожа и танцуя, крошится.
И легче легчайшего жизни лишиться.
Когда и не думаешь о роковом,
Тебя рисовальщик сотрёт рукавом
С туманной картинки, начертанной всуе,
Случайно сотрёт. Чей-то профиль рисуя.

А бывает, что так вдруг захочется к маме,
А она далеко — за горами, долами,
До которых идти надо тысячу лет.
Или дальше ещё, но и там её нет.
Что же делать? Заснуть. И быть может, быть может
Мама тонкую кисть на плечо мне положит.

Сверху светлая черта,
Снизу тёмная черта.
И не вырваться наружу. Жизнь меж ними заперта.
И бурлит она, бурлит,
От неё душа болит,
И ничто на белом свете эту боль не утолит.

Засилье синевы и трав.
И ветер, веткой поиграв,
Стихает сонно.
И все вокруг — чудесный сплав
Того, что сгинет, прахом став,
И что бездонно.

И даже малый лепесток —
Итог явлений и исток.
И жизнью бренной
Мы вносим свой посильный вклад
В не нами созданный уклад
Земли нетленной.
… показать весь текст …

Никуда он не делся — заливистый зяблик.
Никуда не уплыл мой волшебный кораблик,
На котором написано крупно «любовь».
Коль исчезнет на миг, то появится вновь.
Никуда меня жизнь, слава Богу, не дела.
Будет снова весна, чтоб я снова балдела,
И однажды весной не во сне — наяву
На кораблике том я сама уплыву.

Когда вспоминала о прошлом — не счёты сводила,

А тех, кого нету на свете, проведать ходила.

Дворы и подъезды, и комнаты их освещала

И с грустной улыбкой себя самою навещала,

Чтоб снова водить перьевой фиолетовой ручкой,

Чтоб снова побыть обожаемой дочкой и внучкой.

Посулы дивные все глуше.
А хочется, развесив уши,
Их слушать, слушать без конца…
Цветет шиповник у крыльца,
Белеет у крыльца шиповник,
И дождь, как молодой любовник,
Стучит то в двери, то в окно…
Лишь благолепие одно
Творится тут и там, повсюду,
И дождик сбил на землю груду
Ему покорных лепестков
И прошумел, и был таков.

Пишу стихи, причем по-русски,
И не хочу другой нагрузки,
Другого дела не хочу.
Вернее, мне не по плечу
Занятие иного рода.
Меня волнует время года,
Мгновенье риска, час души…
На них точу карандаши.
Карандаши. Не нож, не зубы.
Поют серебряные трубы
В соседнем жиденьком лесу,
Где я привычный крест несу
Своих лирических прогулок.
И полон каждый закоулок
… показать весь текст …

А смертные смертных младенцев рожают,
Заботой, вниманием их окружают,
Катают в коляске, на ручках несут,
Тетешкают, но все равно не спасут.
О Господи, это же бесчеловечно.
Ну разве не ясно, что жить надо вечно?
Сначала у мамы своей на руках
И дальше, и дальше, и дальше в веках.

Кому поплакаться? Тебе ли?
Тоскую с самой колыбели.
Припав, родной, к тебе плечом,
Печалуюсь невесть о чем.
Как будто мы с тобою оба
Обречены. Любить до гроба
Тебя я буду. И за ним
Я буду жить тобой одним.

Я больше до праздника дни не считаю,
Я дни, как желанную книгу читаю.
Читаю её на ходу, на бегу,
Читаю, никак отложить не могу,
Никак не могу от неё оторваться,
Могу лишь слезами весь день заливаться,
Могу поминутно меняться в лице
И вдруг осознать, оказавшись в конце,
Что книга меня до того захватила,
Что я не прочла её, а проглотила.

На золото падких, на золото падких
Сегодня трясет в золотой лихорадке.
Льнет золото к пальцам и липнет к плечу:
Такое богатство — бери, не хочу.
И что ни мгновение — благодеянье.
И в пышное ты облачен одеянье.
Ты кесарь сегодня, вчерашний босяк.
Покуда поток золотой не иссяк,
Покуда не пущены по ветру слитки,
Не сгнили твои драгоценные нитки,
Не выцвел роскошный ковер под пятой,
Ты кесарь. И славен твой век золотой.

Но есть один на свете друг,

Который не опустит рук,

Который в страшный миг крушенья

К тебе придёт без приглашенья.

Придёт бесшумно, налегке

И, притулившись в уголке,

Тебя часами будет слушать,
… показать весь текст …