Не ведаю — к счастью ли это, к несчастью,
Но стал ты моей неотъемлемой частью.
В чём счастье? Да в том, что люблю и любима,
Несчастье же в том, что вдвойне уязвима.

И куда это мы на таких скоростях?
Уж не лучше ли нам задержаться в гостях,
Где по стенам и полу гуляют лучи,
Где счастливые звёзды мерцают в ночи,
Где так сладко чаёк попивать вечерком?
И куда это мы так летим с ветерком?
Так летим, будто где-то счастливый народ
С нетерпением ждёт нас у райских ворот?

Я так давно живу, так жить привыкла,
Я ко всему живому так приникла,
Так полюбила эту круговерть,
Что позабыла, что бывает смерть,
Которая придёт и пыл остудит.
Надеюсь, и она меня забудет.

Ах, как ребёнку взрослые мешают:
То спать велят, то сладкого лишают:
Мол, брось жевать — испортишь аппетит
И зубкам вред. А время-то летит.

Ах, бывшее дитя, кому есть дело
Сегодня до того, что ты надело,
Как выспалось, что ело на обед?
Ты счастливо, что взрослых больше нет?

***
А кровь людская льётся, льётся…
Откуда музыка берётся,
Преображая весь раздрай,
Хотя и в горестный, но рай,
Где каждый занят созиданьем
И разговором с мирозданьем,
И даже голос супротив
Не искажает весь мотив
И замысла не нарушает,
И жизни ближних не лишает?

Дорожки земные печальны и зыбки.
Мы ходим по ним, совершая ошибки.
Ошибка другие ошибки плодит,
А добрый наш ангел сквозь пальцы глядит
На наши огрехи. Вернее, сквозь крылья.
И, нас осыпая небесною пылью,
Весёлой сверкающей снежной пыльцой,
Нас делает, — нет, не закланной овцой,
Такой обречённой, такой безутешной, —
А белой пушистой овечкой безгрешной.

Нет на свете ничего
Моего и твоего.
Только птица в пышной кроне.
Только лучик на ладони.
Только ветер в волосах.
Только Бог на небесах.

Ах жизнь, опять твои проделки,
Опять я не в своей тарелке,
У этой тоже есть края
С каёмочкой, но где моя?
В каком ведре? В каком утиле?
А, может быть, её разбили?
А, может, отдали бомжу?
В чужую с ужасом гляжу.
Моя была плохого сорта,
Была каёмка полустёрта,
Большая трещина на дне —
Короче, всё, что нужно мне.

Картина рисована примитивистом:
Узор черно-белый на фоне лучистом.
На фоне лучистом простейший узор:
Две снежные ветки, меж ними зазор.
По белому черным написано ясно,
Что мир изначально устроен прекрасно.
Прекрасно и просто, совсем без затей
Из темных деревьев и светлых путей.

Судьба никогда не сидела без дела.
Она всегда в оба за мною глядела,
Следила, чтоб всё мне давалось с трудом,
В толпе настигала, врывалась в мой дом,
Трясла меня, мучила, била, швыряла,
Но я всё равно ей вполне доверяла,
И всё ж, не дождавшись счастливой звезды
И, взяв в свои руки правленья бразды,
Я ей приказала: «Подвинься, индейка.
Ты мне не указ. Я сама чародейка».

Люби без памяти о том,
Что годы движутся гуртом,
Что облака плывут и тают,
Что постепенно отцветают
Цветы на поле золотом.
Люби без памяти о том,
Что все рассеется потом,
Уйдет, разрушится, и канет,
И отомрет, и сил не станет
Подумать о пережитом.

Жить на свете, — что может быть проще? -
И в июньской полуденной роще
Меж стволами бродить и бродить
И, беседы утративши нить,
Все брести, не заметив молчанья,
В сонной роще, где вечно качанье
И поскрипыванье ствола
И на землю стекает смола.

Несмотря, невзирая, всему вопреки

Жить, как будто мы дни свои кормим с руки,

Жить, как будто нам все здесь хотят угодить

И отсюда совсем ни к чему уходить.

Жить, как будто бы звёздный и смертный наш час —

Быть им или не быть — всё зависит от нас.

… сегодня жизнь моя есть чудо из чудес, что я сама себе завидую всё время…

Мир, как ни странно, не ветшает.
Он краски разные мешает
И, будто новенький, блестит,
И новый дождик шелестит,
И, птичье слушая коленце,
Мир засыпает сном младенца.

Положено идти вперед,
Но он и давит и гнетет
Кусок, что прожит.
И даже верба, что цветет,
Помочь не может,
И даже неба светлый край…
Ты погоди, не умирай —
Там рая нету.
Твой рай — нести под птичий грай
Всю тяжесть эту.

Где хорошо? Повсюду и нигде.
Всё разошлось кругами по воде
По тихой — разбежалось, разошлось…
Гляди-ка, тут погасло, там зажглось.
Там осень лист осиновый зажгла…
Послушай, не проводишь до угла?
Верней, до поворота, а верней
До тех дрожащих на ветру огней?

Во времена до нашей эры
Всё делали, не зная меры,
Как пили, пели, пировали,
Слагали гимны о Ваале!

В каком цветистом бурном стиле
Любили, и клялись, и мстили!
А нынче, как дела не плохи,
Почти бесшумны наши вздохи,

Почти бесстрастны наши лица,
Когда нам впору удавиться!
А может, лучше, предкам вторя,
Рвать на себе одежды в горе,
… показать весь текст …

Мне земных деяний суть
Кто-то мудрый толковал.
Но расслышать что-нибудь
Мир гудящий не давал.

И когда слетали с губ
Драгоценные слова,
Завывали сотни труб,
Скрежетали жернова.

Я ждала: наступят дни
Тишины. Но в тишине
Только шорохи одни
Оказались внятны мне.

А смертные смертных младенцев рожают,

Заботой, вниманием их окружают,

Катают в коляске, на ручках несут,

Тетёшкают, но всё равно не спасут.

О Господи, это же бесчеловечно.

Ну разве не ясно, что жить надо вечно?

Сначала у мамы своей на руках
… показать весь текст …