Года спешат меня спровадить,
А я пытаюсь с ними ладить,
Пытаюсь с ними мирно жить
И, по возможности, дружить.
Они меня толкают в спину,
А я живу, никак не сгину.
Дружу и с тенью, и с лучом,
Как будто всё мне нипочём.
И день, который я встречаю,
Как день рожденья отмечаю.

Полвека мы рядышком — лето, зима…
Ведь ты мне не скажешь — мол, дальше сама?
Сама не сумею. Ведь ты ненароком
Всю жизнь управляешь моим кровотоком,
И пульс мой зависит от ритмов твоих,
И свет в наших окнах — один на двоих.

Говорю уходящему дню —
Его ветру, его изумруду
И его заревому огню:
«Я тебя никогда не забуду.
Не забуду ни свет твой, ни тень,
Ни твои золотистые пятна».
«Всё забудешь, — ответил мне день, —
Всё забудешь, но слушать приятно».
2016

А всё-таки спинку бы надо держать,
Не складывать крылья, как лист не дрожать,
Все дни без разбора — и вторник, и среду,
И прочие дни отмечать, как победу
Веселья над грустью, рассвета над тьмой,
Сиянья над хмарью, весны над зимой.
А ежели носа не можешь не вешать,
Ищи поскорее, кого бы утешить,
Кому бы сказать: «Не тоскуй, не грусти».
Глядишь, и себя ты сумеешь спасти.

И висело бельё, полощась на ветру.
И висело бельё, колыхаясь от ветра.
О какое печальное сладкое ретро!
Как из памяти эту картинку сотру?
Синька, бак для белья и доска, и крахмал,
У бабули в руках бельевые прищепки,
И белы облака удивительной лепки,
И ребёнок, стоящий поблизости, мал.
И ребёнок тот — я. И белей облаков
Простыня, и рубашка — небесного цвета.
И всему, что полощется, — многие лета,
Цепкой памяти детской, щадящих веков.