Войду ли в дом, из дома ль выйду, —
Ты не теряй меня из виду,
Мой добрый ангел, не теряй
Меня из виду, и ныряй
Со мной во тьму и в море света.
Мне б только знать — ты рядом где-то.
Ведь если длится твой пригляд,
То, значит, здесь ещё не ад.
Ведь ангел в ад не залетает,
Он и пути туда не знает.

Вновь играем в игры эти:
Блики, тени, мотыльки…
Вновь закидываем сети
В лоно солнечной реки.
Мир прикинулся наивным,
Безмятежным и ручным,
Голубым пространством дивным
Над сиянием речным.
По краям речного шелка
Сосны сонные скрипят…
Мир прикинулся кошелкой,
Полной сросшихся опят.
И ему я подыграю:
О прискорбном — ни гу-гу,
… показать весь текст …

Да, да, я радости поборник.
Я нынче составляю сборник
Мгновений светлых. Как адепт
Веселья, я пишу рецепт,
Чем скрасить горестные миги.
Уже написано полкниги
Про то, как миги принимать
И эту жизнь не донимать
Придирками и всяким вздором,
А лишь глядеть открытым взором
Доверчивым вокруг себя,
Процесс загадочный любя…

Я одиночеством накрылась,
Как одеялом, с головой,
И мне там так прекрасно вылось,
И боль такой была живой,
Что одеяла уголочек
От слёз моих совсем промок.
Ну кто ещё бы среди ночи
Так посочувствовать мне мог?

Еще одна попытка жить,
Еще одна попытка.
Звучит красиво — жизни нить,
А тронь — гнилая нитка,
Которой дыр не залатать,
Прорехи не заштопать.
Но надо жить и хлопотать,
И по дорогам топать,
И верить, будто негасим
Очаг родного крова,
И нить, на коей мы висим,
Надежна и сурова.

А кстати… Впрочем, всё не кстати…
Когда утрата на утрате,
То всё не кстати и не впрок…
Но только лихо — за порог,
Как вновь мечты о благодати.
И, еле ноги волоча,
Иду, ослепнув от луча
Весеннего, гляжу незряче,
И слышу: ангел — не иначе —
Коснулся моего плеча.

Ах, дожить бы до дней акварельно лазурных
И до птичьих неистовых песен амурных,
До рассеянных лёгких ажурных теней.
Коль удастся дожить до означенных дней,
То тогда… Что тогда — мне самой непонятно.
Что-то жизнь подсказала, но как-то невнятно.
Что-то муза пытается мне подсказать,
Но она и двух слов неспособна связать.

Текущий день принёс
С собой свои привычки,
Секретов целый воз,
Для коих нет отмычки.
Метель его густа, —
Хлопочет горний пестик, —
На тропке, что пуста,
Чуть виден птичий крестик.

Давайте отменим унынье, упадок, урон…
О как нынче воздух прозрачен… и горёк… и сладок…
И слышится щебет со всех светоносных сторон
Весенних, сквозных… Мы на взлёте. Какой там упадок!

Коль трудно взлететь, то хотя бы на цыпочки встать…
Для всех кому хочется жить, вариантов без счёту…
И если ещё не летал — то пора наверстать…
Услышать на счастье намёк и поймать его слёту…

Как было бы прекрасно всем рулить:
Собой, судьбой, сюжетными ходами,
Решать, что отменить, что длить годами,
Что затемнить и свет на что пролить,
Не ведать слов «наотмашь», «наотрез»,
Не ждать, что жизнь безумный бросит вызов.
Вот только жаль: не будет ни сюрпризов,
Ни редкостных нечаянных чудес.

Я сегодня иду, как идут в никуда,
Как идут, когда кончились дни и года,
Когда незачем больше спешить, торопиться,
Когда на чудеса жизнь уже не скупится,
Понимая, что тот, чья тонюсенька нить,
Только он может чудо её оценить,
Так как больше не мечется и не хлопочет,
И прямого ответа добиться не хочет,
Вопрошая: «В чём суть твоя? В чём твоя суть?»,
А тихонечко шепчет: «Ты только побудь».

Где очевидцы тех времён,
Когда он был в неё влюблён —
Те небеса, лучи и птицы —
Времён счастливых очевидцы?
Где тот, кто скажет: «Помню, да!
Она была так молода,
И он был юн, и так сияли,
Завидев их, и близь, и дали,
И, за руки держась, они
Прошли стремительно сквозь дни,
И, сто шагов бесшумных сделав,
Они ушли из тех пределов.
Она ещё видна вдали,
А он совсем ушёл с земли.

Я родом из той допотопной поры,
Где были кругом проходные дворы,
Где в каждом заборе зияла лазейка,
Где краской по праздникам пахла скамейка,
Где снег по весне превращался в ручьи,
Где шли втихомолку святить куличи
Соседки, упрятав куличик в тряпицу,
Где, что ни мгновенье, то счастья крупица.
И всё это в сталинском было аду
В каком-нибудь сорок девятом году
Во чреве зверином, тупом, людоедском,
В домашнем, уютном раю моём детском.

А если прокрутить назад
Всю эту пленку — будет сад,
В котором вишни дозревают,
И гнезда ласточки свивают,
И яблони до самых крыш,
И спит в коляске наш малыш,
И я в купальнике открытом
Тружусь, склонившись над корытом,
И пена мыльная густа,
А ты малину ешь с куста,
И мы еще почти в начале
Дороги нашей. И печали
Светлы, как говорил поэт.
Куда ни глянь, повсюду свет,
… показать весь текст …

Ну кто не плакал по ночам?
Все плачут — взрослые и дети,
Всем трудно жить на белом свете:
И слабакам, и силачам,
И тем, кто мал, и кто велик,
И старику, и балеринке,
И даже тоненькой былинке,
Что будет смята через миг.

А там, где нет меня давно,
Цветут сады, грохочут грозы,
Летают зоркие стрекозы
И светлых рек прозрачно дно;
И чья-то смуглая рука
Ласкает тоненькие плечи.
Там чей-то рай, там чьи-то встречи.
О юность, как ты далека!
Вернуться в твой цветущий сад
Могу лишь гостем, чтоб в сторонке
Стоять и слушать щебет звонкий
И улыбаться невпопад.

А весна, не желая оттенки сгущать,
Всё на свете разбавила талой водичкой
И, украсив пространство залётною птичкой,
Принялась нежной трелью мне душу смущать.
А душа откликается и не молчит,
И трепещет, и шлёт ей ответные трели,
И совсем без ума от её акварели,
С парной рифмой стишок в благодарность строчит

Ну, а в конце концов мы станем
Хоть чьим-нибудь воспоминаньем.
Возможность эта есть всегда,
А, значит, мы не без следа
С земли уходим. Как приятно,
Что, хоть нельзя прийти обратно,
Но можно в чьей-то жить душе
Эскизом ли в карандаше,
Туманным и незавершённым,
Излишней чёткости лишённым,
Иль глянцевитым полотном,
Что в стиле выполнен одном,
Иль на картине светлой точкой,
Иль в голове застрявшей строчкой.

«Tombe la neige», — хрипловато поет баритон.
«Tombe la neige». Слава Б-гу, что это не стон,
Не мольба, не надсада, а песня с грустинкой.
На земле, что вращается старой пластинкой,
Те же речи, и встречи, и песни все те ж.
Тихо падает снег, и звучит «Tombe lа neige,
Tombe la neige, tombe la neige». На заигранном диске
Всё о том же, о том же — про счастье и близкий,
Близкий счастья конец. Та, что так дорога,
Не придет, а на землю ложатся снега.
И снега и любовь превратятся в былое,
Чтобы снова воскреснуть под чуткой иглою.

Поверь, всё кончится добром,
И будут ангелы пером
Твоим водить. Крылами будут
Тебя касаться. Не забудут
Тебя всечасно привечать,
И откровения печать
На каждое мгновенье ляжет,
И грешный мир себя покажет
Лишь с наилучшей стороны,
И в море чуткой тишины
Способен будет зарождаться
Лишь чистый звук. Дожить. Дождаться.