Моя Крепость и мой Щит,
Не хочу о Тебе всуе!
Прибегут, кто Тебя чтит,
Кто порожки по церквам моет.

Эта ахнет — сними картинки,
Он в сердцах, а не на иконах.
А та, смахнув со стола пылинки,
Станет петь акафисты и каноны.

Не боюсь Тебя, не стыжусь Тебя,
Пред Тобой стою, как земная псина —
В струпьях, язвинах и репьях —
Пред всесильным Отцом и смиренным Сыном.

Литературная компанейщина. Ах, боже мой!
Кыш-кыш, душа, марш сейчас же домой!
Там, где звучит Азнавур и на балконе копится снег…
Марш ото всех!

-Здравствуйте, Бунин! А где Толстой?
— Где-то там за седьмой верстой
Ищет посох и шапку —
Без шапки и гению зябко…
-Ну, а вы как устроились на постой?
- На этот вечный-то? Да Толстой
Редко захаживает, а так
Всё хорошо: написал пустяк,
Сдал в издательство богово,
Буду подписывать дОговор.
— Иван Алексеевич, договОр!
— А здесь порядки и правила — сор…

Голос Гоголя: «Поднимите мне веки!
… показать весь текст …

Предчувствие осени

В желобе лета тихонько июль иссякал,
Нежно журчал и примолк — не заметили даже,
Только желтеющий лист в бредешке гамака
Робко шепнул об естественной этой пропаже…

Август ленивым котом на пороге лежит,
Рыжей горжеткой, заплатой на фоне зелёном…
Грусть не о том, что присущи всему рубежи —
Грустно на них натыкаться врасплох иль спросонок…

Предчувствие весны
… показать весь текст …

На первое апреля у нас по местному радио передали новость:
«В нашем террариуме крокодил Луис проглотил шестилетнего Сашу. Крокодила госпитализировали в Лесной городок. И там, во Всероссийком медицинском комплексе для шахтёров ему сделали лапоротомию. Саша и Луис чувствуют себя хорошо. И даже уже подружились.»
Господи, и ведь некоторые поверили. Сколько звонков было в больничный комплекс с вопросами о дальнейшей судьбе рептилии и ребёнка!

Просто из дневника дочки

«ПапА стал гораздо мягче это последнее время и охотно подчиняется всякому уходу за ним и лечению. Он говорит, что им завладели женщины, что он стал носить кофточку (ему мамА сшила) и стал говорить «я пила, я ела»))))))))))))
5 октября 1886 года

«ПапА за обедом всё ел с Мишкой из одной тарелки, и после обеда Андрюша и Миша одни свели его в гостиную. Он всё плохо по ночам спит. МамА ему разгревает суп, он есть его каждую ночь. МамА в хорошем духе, как всегда она бывает, когда у неё забота на руках. ПапА совершенно справедливо это заметил, говоря, что когда все в доме вырастут, ей надо будет заказать гуттаперчевую куклу, у которой был бы вечный понос».))))
6 октября 1886 года
(Т.Л.Сухотина — Толстая «Дневник»)

Начала читать по вечерам «Дневник» Сухотиной-Толстой с мыслью, что он будет успокаивать, наводить сонливость, а вышло другое. Чтение захватило до такой степени, что после окончания понеслась в библиотеку брать другие воспоминания и дневники, чтоб узнать ещё и ещё.
Сейчас читаю Павла Басинского «Лев Толстой»:бегство из рая". Первые страницы показались чересчур затянутыми и малость занудными — они как раз об «уходе» перед смертью, вернее, об убёге.
«Чувство оленя» — так Лев Николаевич называл похо…
… показать весь текст …

Кот собирает чемоданы
И прячет слёзы за пенсне.
Мы с ним прочли Аристофана
И Ницше видели во сне.

Мы с ним Плутарха и Сенеку
Мы с ним Шекспира и Басё…
Я про соседа пел, как Пьеха
(Эдита, а не внук её!)

Ему рассказывал я сказки
И по цепи ходил, как лох.
Куда ты уезжаешь, Васька?!
Чем для тебя, скажи, я плох?
… показать весь текст …

Если выпить крепкого побольше
И за голенище сунуть нож,
Можно очутиться возле Польши
В обществе замурзанных вельмож,
Спящих на газетке-однодневке,
Теребящих от чиханья нос,
Пристающих к косолапой девке,
Синей аки медный купорос.

Если отводить стакан, напыжась,
Уверяя, что не пьёшь совсем,
Вряд ли ты очутишься в Париже,
Засыпая в средней полосе
Чахлой, разворованной России…
… показать весь текст …

(из цикла «Портреты)

ЭЛЕН

Я — журнальная пчёлка. Тружусь, тружусь.
Ответь на крутой вопрос о себе — не трусь!
Как называешь ласково маму, трутень?
Вопрос, понимаю, для бизнесмена труден.

Пахнешь ты клёво. А так же ли клёво пашешь?
Мамка тебе, как в детстве, с окошка машет…
Маленький Пашка стал взрослым сыночком Пашей.
Палконстантиныч, вам повезло с мамашей!
… показать весь текст …

Храбрость — это ежедневно подвергающаяся дрессировке трусость.

Люби меня любить.
До истеченья чисел.
Не оставляй борьбы
За дух, что нас возвысил.
Слиянье и восторг
Из благостной ладони
Нам посылает Бог
На крайнем перегоне.
Далёко от земли,
Сомкнув в покое веки,
Приблизим к лику лик
И сбудемся навеки.

Я вся твоя — в одежде, без…
В долине тьмы, в краю чудес
И на виду, и в уголке —
С манящим яблоком в руке.

Что же ты шепчешь —
Гладкая, влажная, скользкая,
Разделённая полоской на «лево» и «право» —
Ходящим туда и назад, туда и назад
Одетым в резину перпетуумобилям?..
Только стонешь, визжишь под их напором,
Покуда не оставят они тебя на крутом вираже,

А дождь смывает с тебя все следы… осенняя дорога

От дома до кладбища пыль по дорогам,
Машины меня обгоняют в пути.
Я топаю в тапках, устала немного,
Но к кладбищу лучше ногами идти…

Ещё привезут, на уступчик поставят,
Прольется положенный к месту елей,
Ворон налетит похоронная стая,
Тебя отпоют и засыплют землей.

Пришла. Поклонилась. Достала печенье.
Воткнула цветы и сказала привет.
Закрыла воротцы в конце посещенья.
Ну, что ж ты так весело смотришь мне вслед?..

Вставишь в дырдочку шуруп
И начнёшь куртить по стрелке,
На базар снесёшь поделку —
Принесёшь оттуда рупь.
А напишешь детектив,
Пропечатаешь, получишь…
Скажет дед, очки спустив:
«Можно было и получше ж!»
Лучше делать, чем писать,
Лучше жить, чем притворяться,
Лучше б всё вернулось взадь,
Перед тем, как завершаться!..

Пространство, занимаемое мной,
И есть вся я — иного нет значенья.
А две вороны ходят стороной
И каркают, в надежде на общенье.

А подлететь боятся, вдруг возьму
И брошу в них большую каменюку.
Туда-сюда ступают по назьму —
Ни красоты, ни совести, ни нюху!

А я в своём пространстве небольшом
Вполне пренебрегаю жаждой дружбы.
Мне и одной безумно хорошо
Без общества брюнеток неуклюжих.

Давай же о хорошем, о хорошем —
О синих зимних сумерках, о прошлом,
Когда снималось платье второпях,
В чужом дому, где были мы в гостях.

Там что-то начиналось выше страсти,
И это было нежностью — вот, здрасте! -
Дожили, дочитались, докатились
Вошли друг в друга, перевоплотились.

Потом придёт весна, и будет лето,
И осень. А потом конец сюжета.
Февраль — и всё. На кладбище пороша,
Ширь на Чудское озеро похожа…

Начнём весну с простого — помолясь!
Грешки, что зимней падерой накрылись,
Оставим там, где им и должно быть —
В забытом прошлом, стылом и постылом.

А что там будет дальше — будет дальше!
Скорей идёмте в парк гулять по тропкам,
Подошвами ботинок трогать почву,
Отчнувшуюся от анабиоза.

И к радости собак бесхозных, грязных,
Из теплотрасс пришедших на поверхность,
Класть на скамью остаток беляша,
И от избытка чувств почти что плакать…

Пока идёт зима, я согреваюсь
Пустяшной болтовней на ровном месте,
Медовым чаем на душице божьей,
Веду переговоры с голубями,
Чтобы не шибко портили карниз,
Хожу гулять в ближайший березняк,
Дышу морозцем, ртом ловлю снежинки,
Гоню из головы дурные мысли,
Пишу в тетрадь какие-то стишки.
Веду дневник и думаю о главном —
Весной увидят все мой новый шарфик!