Февраль зашёл с высоких козырей:
три дня метель — играет мальчик белыми.
На белом алым — грудки снегирей.
Играет не по-детски, парабеллумом.

В подьезде мат. А шах, богатый перс,
живёт в песках, нетронутый метелями.
Такой вот неожиданный авЕрс.
Игра навылет. Не её хотели мы.

Вот кто-то растянулся у ворот.
Лежит… И пожеланье сдохнуть дворникам
отчаянно, но молчаливо шлёт,
а рядом снег лежит — пушистым кроликом.
… показать весь текст …

*
Вот и снег… Пахнут звёзды морозно и пряно.
Многоточия птичьих следов — к небу письма.
У луны (чем не яблоко?) привкус шафранный.
Ветер в ветках играет — слышны пианизмы.

Ставь на паузу сердце… И слушай метели.
Вспоминая страницы мелькнувшего лета.
Снег идёт и идёт… Мы так долго хотели
новогоднего праздника. Вот и либретто.

Ночь чудесная… Щедро засыплет дороги:
ни пройти, ни проехать… Оно и не надо.
К сердцу только тропинка. И та для немногих.
… показать весь текст …

Сон странный — чай гоняю с лепреконом*.
В кармане прячет золотой дублон.
— Так-так… читаешь в ночь «Декамерона»…
Давай, рассказывай мне — кто же он?

Могу исполнить три желанья сразу,
пока луна сокрыта сонной мглой,
сухой хамсин нёсет песок к Ширазу,
а бес в заботах с чёрной кочергой…

Что хочешь? Ожерелье с изумрудом
иль вспенить у него под кожей страсть?
А может платьев из шифонов груду?
Пока я здесь — над всем имею власть.
… показать весь текст …

Мой город болен. Снег лежит бинтами.
Из фонарей желтушный свет — подобьем хины.
Сосед не краше… Побежал, чертяка, в винный.
Нет, не пропойца — дружит с Мураками.

А я… Что я? Захлёстывает жаром,
но нет желания «святой водой» лечиться.
Есть что-то схожее, роднящее с волчицей, —
призывным блеском в степь зовут Стожары.

Как тесно мне по улочкам старинным
бродить бесцельно, от лихой хандры спасаясь.
Предновогодний город тот ещё данаец —
обманчивы блестящие витрины.
… показать весь текст …

Острейшей бритвой, как пчелы укус,
садовник режет стебель розы чайной.
Та — жертвою невинной и случайной,
сок — алой каплей, странною на вкус.

Повержен жизни жаждущий цветок,
касаясь нежным лепестком запястья
доверчиво… с надеждой робкой ластясь
там, где пульсаром бьётся кровоток.

Мы так же лижем каменный порог
чужого дома (шаг на полупальцах)
не гостем временным, не постояльцем,
но с тайной мыслью: «может быть даст бог».
… показать весь текст …

Всё то же… Снова марш сменяет вальсы,
а туфельки — зашнуренные берцы.
Нет выбора… В кулак сжимаем пальцы
и бьём в набат разбитым в клочья сердцем.

Душой — обветрены. Глазами — слепы.
Экранной нудностью чадят пассажи
про миссию вселенскую, про скрепы…
Живешь, как будто на кол сам посажен.

А за окном полночных звезд цветенье,
/как бьётся пульс с ускоренным надрывом!/
смещенье полюсов и льда движенье,
и первый лист раскрывшийся — оливы.
… показать весь текст …

*
Ныряет в небо афалина
и небо тут же тонет в море,
где солнце спелым апельсином
увы — от берега плывёт.
Туда, где магия заката
и волн лиловых перекаты
в сонливом ласковом миноре
за горизонт с собой зовёт.

Черпнуть бы блеска солнца в кружку,
поймать бы звёзд на дно бокала.
И отломить луны краюшку
да чтоб по вкусу — камамбер*.
… показать весь текст …

*
Я в городе чужом ночной изгой.
Нева тревожит блеском антрацита
и звуком, как надорванной струной,
не доигравшей замысла сюиты

о том, что Пушкин ходит в Летний сад
такими же бессонными ночами…
Вчера в цилиндре тихо буркнул: «Рад
знакомству… Вы меня не замечали,

а зря… Два века здесь мой вечный пост.»
Он приподнял цилиндр, мы попрощались.
Такой же, как всегда, — доступен, прост,
… показать весь текст …

В холодных зеркалах при лунном свете
Марго с волшебным кремом в чьей-то власти.
Знак Воланда — сегодня ей ответят
о ком и как тоскует сердцем Мастер,

закованный больничною палатой,
/она теперь подобье саркофага…/
Одно не скажут — а за что расплата
стать бесприютной уличной дворнягой.

Пред зеркалом нагая. Жемчуг блеском,
как будто спорит с бледным светом лунным.
Сияют звезды, кружат арабески,
и тянут душу, тянут словно струны.
… показать весь текст …

*
Изящен почерк этих странных игр,
когда игрок с другим в противоречьи:
случается, что рыбе в пару тигр,
а волку — робкая душа овечья.

У аллегорий смысл сокрытых тайн,
и он не в пораженьях и победах.
Второй клубнику любит, первый — лайм.
Но вместе каблуки и чьи-то кеды.

Им домом часто из картона плот,
вчерашний хлеб с водой вместо кагора.
Им поцелуй с утра заменит мёд —
… показать весь текст …

Облезлость стен. Продавленный лежак.
С отбитой ручкой глиняная кружка.
Под плинтусом другой жилец — прусак.
Два раза в месяц на десерт подружка.

Завалы книг случайных — Гессе, Пруст…
Но под столом. А на столе мадера.
Дом одиночества… Здесь каждый пуст.
Нет, не спасает в полночь хабанера.

Тоска сближает истинно чужих
игрой невинной… чаще понарошку.
Он ей читает вымученный стих,
она, кивая, чистит лук, картошку.
… показать весь текст …

Вот и Алголь. Там твой странный стеклянный, дом.
Я без цветов — сорок капель в горсти дождя.
Шёл я Вселенной наощупь впотьмах, пешком.
Что обрету здесь без стука сейчас войдя?

Плащ мой промок. Ты прости, я к тебе без звёзд.
Сказки про принцев и белых лошадок — ложь.
Все мы плутаем, а путь так безбожно прост,
Если не носишь с собою в кармане нож.

Стало привычно смотреть в небеса во тьме,
Мысленно рядом стоять под дождливый блюз.
Знаю, я град тебе солнечный на холме.
Ты фантазерка… Забавный и милый плюс.
… показать весь текст …

Хочется мышкою — в серое длинное платье.
В кокон свернуться и тысячелетие спать.
После причастия — слушать стенанья «амати».
Вспомнить вдруг имя — не помнится как меня звать.

Хочешь, — зови Магдалиной или Маргаритой.
Что тебе в имени? Много достойных имён.
Тайною страстью стихов в единение свиты.
Бесом обряд посвящения, знай, — совершён.

Ночью нубийской по углям беспечные танцы.
Вместе прогулки по Млечному — пить молоко.
Мы временами беспечны доверьем троянцев.
Мы — амплитудою, заданной Жаком Фуко.
… показать весь текст …

В саду по-царски полыхает лето,
пропитан воздух дождиком, грибами.
Пронзает солнце огненным стилетом,
целует раскалёнными губами.

Притихли виноградные улитки —
досматривают сны… и странный лепет
откуда-то, где взморьем маргаритки…
Икаром в небе белоснежный стрепет.

На даче воля… Вечный детский праздник —
тебе всегда едва сравнялось восемь.
Здесь ты и в сорок ветреный проказник,
здесь ты не видишь как крадётся осень.
… показать весь текст …

Мигают звёзды смятою фольгой,
как приговор на казнь далёкий свет.
Идёшь с поднятой к небу головой,
в котором никого пять тысяч лет.

Ковш выгнут тонкой, но стальной петлёй.
След пуль от остывающих комет…
И тянет, тянет жуткой полыньёй
высот фальшивых тусклый трафарет.

Ведь кто-то же освоил ремесло
наклеить звёзды, словно к потолку,
сливающих холодным ливнем зло
наивному бродяге-простаку.
… показать весь текст …

Приглашаю на танец. Вино будем пить.
Оголил тонкий нерв любопытства?
Опалённые призваны бесу служить
всей душой… и порой до бесстыдства.

Раздевайся — парадом командую я.
Ночь луной за окошком искрится.
Мы с тобой одной крови, душою — родня.
Так чего же телами не слиться?

Мне привычно рубаху срывать, словно флаг.
И смотреть — подо мною повержен.
Накрывает желания знойного мрак,
воздух в комнате страстью разрежен.
… показать весь текст …

Сходит снег. Оголяется степь и коней,
словно ветер солёный, всё чаще летящих
на призывы далёких цыганских огней,
чем-то древним и диким до дрожи манящих.

Серебристый ковыль — тень погибших племен,
здесь курганы пропитаны скифскою кровью.
Горький запах полыни — ушедших времён
запах боли и слёз… Предначертано — вдовий.

Для обветренной кожи та боль не страшна,
кочевые преданья теперь только в рунах.
Кони — скифская медь. Если чем и грешна —
не расскажет и ветер в рогозовых струнах.
… показать весь текст …

Пылающее яблоко луны
у беса в лапах — пытка искушеньем.
Не будь наивным — не спастись крещеньем.
Ты приглашён на бал у Сатаны.

Не трогай лоб — на нем давно печать.
И пальцы троеперстьем не помогут.
Душа давно под волей козлоногих,
ты сам позволил с тьмой себя венчать.

Когда мы тонем — ценностью земля.
Огонь пожаров никого не греет.
Убийством брата помнится Медея.
В мёд ложка дёгтя — чем тебе не яд.
… показать весь текст …

Дурманная зелень пахучей лесной травы,
я в ней словно плод, оторвавшийся с тонкой ветки, —
из древней легенды библейской. Вчера волхвы
поведали сном как покинуть пространство клетки.

И вот я на воле — созревший, упругий плод,
впитавший молочность раскрывшейся вдруг Вселенной.
Свободна??? Свободна! Но что меня завтра ждёт —
вчерашние будни залили в бетон по колено…

И раньше я падала — ссадин и швов не счесть.
Но были падения частью во сне полётов.
Теперь же как-будто бы кто-то задумал месть,
бокал поднеся из черничного приворота.
… показать весь текст …

Мой ангел особенный. Проще сказать — дуралей.
В картишки играет на деньги со мною и часто,
глаза закатив, умоляюще просит:"Налей…"
Ну, как оставаться к больному душой безучастной?

А то вдруг сподобится — «Завтра смастрячу пирог.
Тебе с ежевикой, малиной, а может с черникой?»
«Не ем пирогов. Я ж тебе и давала зарок…»
«Ну, знаешь ли, Танька, попробуй тебе угоди-ка…»

Бывает задумаюсь — ангел кому? Он ли мне?
А может быть я стерегу этот вздорный характер?
«Мадам, приглашаю вас в полночь гулять по Луне!»
«Ах, нет… не прописаны гульбища в божьем контракте.
… показать весь текст …