Так мы взрослеем — волшебники, владельцы островов счастья, принцессы с короной из одуванчиков, рыцари справедливости. Вырастаем, и теперь, выходя из дома чаще надеваем на себя серьезность, плащ из снов оставляем висеть в шкафу (и то, если до сих пор не вывезли на чердак). Больше следим за курсом доллара, меньше — за облаками.
Кто эти люди? Когда они стали нами?
Кто напомнит, что еще можно быть таким, каким хочешь сам?

Ты можешь быть крылатым:
когда смеешься, когда загадываешь желания. В эти…
… показать весь текст …

И он говорит ей: «Ты солнце, солнце», а она говорит: «Не верю». И он говорит ей: «Ты птица, и крылья твои огромны, смотри, до неба».
А она говорит:
— Перестань, ну какая птица, я человек, я ничего не умею. Утром пролила чай, вчера промочила ноги. Я не знаю, как этот мир устроен, для кого придуман. И вообще, сейчас больше занята мыслями, как вылечиться от простуды, чем о законах творения, правилах мироздания.

Он удивляется:
— Ты можешь быть занята чем угодно, как это отменяет твою крылатость…
… показать весь текст …

Должен быть кто-то, кто замечает первый распустившийся цветок, смешное облако, глаза уличного кота, что каждый день меняют цвет.

Кто-то, кто знает, что драконы с легкостью маскируются под тех, кто курит, ангелы — под тех, кто, не снимая, носит рюкзаки.
Кто здоровается с весенним ветром, как со своим другом
Кто способен утешать, ждать терпеливо, пока высохнут слезы, заживут коленки, вернется юркнувший через незапертую дверь кот.
Кто не пытается избавиться от своей тени, а учит ее танцевать.
Кто одинаково сильно любит дорогу и дом
Кто напевает песни, не беспокоясь, что подумают другие, танцует в парке, прислушивается к птицам
Кто относится бережно к чужим снам и не помнит, как это — осуждать
Кто способен оставаться искренним, даже когда страшно, искристым, даже когда темно
Кто бережет в себе волшебство, свет, чудо, жизнь: все — одно, как не назови

Мир нуждается в ласковых, смелых, честных
Совсем таких, как ты.

— И теперь, когда нас отделяет столько десятков лет, я наконец могу пообщаться с тобой, рассказать три правды, по одной на каждую из моих голов, и четвертую — от сердца.

Я не был готов, что ты появишься в моей жизни — и это первая правда. Это было меньше всего ожидаемо, потому что — ну вот он я, бесстрашный, не испытывающий привязанностей ни к людям, ни к городам, легкий на подьем — вдруг встречаю тебя, и больше не могу бросить все на рассвете и улететь, как всегда мог.

Я попытался, конечно …
… показать весь текст …

Те, кто говорят, что знают тебя — ну что они на самом деле знают?

Как звучит твой смех, когда удается тебя рассмешить. Какую слушаешь музыку. Любимый цвет. Сколько у тебя друзей. Как любишь проводить свое свободное время (когда оно, все-таки, появляется). О каких книгах можешь говорить часами. Название пиццы, которую выбираешь чаще прочих. Какие темы при тебе лучше не поднимать. Еще пару-тройку фактов, которые, по их мнению, позволяют им прекрасно тебя понимать.

А теперь, крошка-лис, скажи, к…
… показать весь текст …

Осенью дома покидают только выросшие дети и птицы — остальные же возвращаются. Разуваются, снимают с плеч рюкзак. На кухне спешат поставить чайник — и в этот момент ощущается почти физически, как дом наполняется историями, которые собирались специально для осени. Собирались с июльской земляникой, июньскими рассветами, августовскими звездами. Рассказывай их. Слушай себя.

Осень — самое время узнавать о себе: свои границы холода и тепла, свою потребность в делах, которые хочешь делать дальше, в л…
… показать весь текст …

Любимых от тех, кого не любят — отличает множество разных примет и знаков.
У них тон уверенней на одну десятую герца, улыбка такая — либо сгореть, либо согреться, никогда не знаешь, какая именно тебя ждет сегодня.
В каждом поступке — ощущенье себя свободным, в любом из действий — уравновешенное совершенство: в них так бесконечно верят, что все удается словно само собой.

Тех, кого любят — видно издалека: и походка у них легка, и шаг вкрадчивее и мягче. Осенью их можно застать в лавках, где пр…
… показать весь текст …

Если о возрасте — так все, с кем довелось расти — теперь маги, волшебники, короли. Кто пишет книжку, кто — музыку, кто — отгоняет тяжелые сны от жителей городов. Да, никто оказался к этому не готов, да и как нас могли к этому подготовить?

Разве нам рассказывали, что от неба на рассвете может не хватать воздуха? Вдыхаешь так глубоко, как можешь, и оно заполняет тебя изнутри: кислород, настоянный на травах и океане.

Разве предупреждали, что от касаний может вырабатываться электричество? Сплете…
… показать весь текст …

…Зимой мы узнавали свои границы.
Узнавали точки холода и тепла, слова, от которых нас бросает в жар или замерзают пальцы. Сколько часов сна нам необходимо, чтобы проснуться обновленными, обнуленными от всего плохого. Сколько должно выпасть снега, чтобы стало ясно, что Волшебство — всегда внутри и не создаётся внешними обстоятельствами, а только откликается на них.

Сколько раз мы не удержимся, сорвёмся, грохнемся со всей силы вниз, пока не найдём точку равновесия и опоры? Сколько придётся расс…
… показать весь текст …

— Потому что вокруг столько людей, которые о чудесах, что я иногда и не знаю, что мне с этим делать, и как с ними говорить, да и зачем говорить, если хочется только слушать и обнимать.

Один — носит подкладку из звездного неба под своим плащом, и всегда можно определить, гуляет он где-то, или пришел наконец домой, и повесил плащ нужной стороной, чтоб мы тоже видели звезды. Другой — самый, что ни есть, маяк, как еще объяснить, что когда становится совсем темно и страшно, он умеет так сказать, та…
… показать весь текст …

Я собираюсь усыновить октябрь и обувать его в твои ботинки. И переживать, если у него появится насморк. И ругать, если будет плескаться в холодных лужах.

И играть мы будем целыми днями, а в школу разрешу не ходить.

Будем Гессе читать, и дарить прохожим разные штуки, совершенно бессмысленные, но волшебные -туман над кленовыми листьями, хризантемы, купленные у бабушки-цветочницы на последние деньги (ничего, пойдем пешком), а на перекрестке у Кофеина поставим саксофониста, а еще помирим всех на свете!

Мы прекрасные, конечно. только жаль, что непутевые.

Я свободу тебе вписываю под кожу, а поверх — родинки, россыпью из созвездий. В глаза тебе вкладываю красоту мира, в сердце — красоту жизни, в уши — слова и музыку, голоса любимых.

Я хочу, чтобы ты сама узнавала, на что способна, у тебя будут для этого инструменты: любопытный ум, пылкое сердце, способность замечать незаметное, умение быть чуткой, беречь всю эту тонкость и хрупкость мира.

Я оставил повсюду тебе подарки — цветок, проросший сквозь лед на вершине большой горы, отблеск лучей в городе на воде, свет, проникающий сквозь окна и витражи.

Твое имя во мне отзывается и дрожит, я любуюсь тобой в каждом из проявлений. Учись быть смелее, чтоб не только наблюдать, еще — действовать. Сохраняй свою нежность даже в остром горниле мира и не оставляй осуществление на потом.

В остальном — рассчитывай на меня.

Ты можешь стараться быть кем угодно. Говорить свободно на семи языках, знать, как правильно посадить самолет и сад, рисовать картины, быть лучшим придумщиком сновидений.
Можешь быть другом всем чудакам этого города, можешь — каждое утро щекотать свою тень, гуляя с ней по выстриженным газонам. Можешь узнавать настроение собеседника по цвету его носков, и кожей чувствовать любую ложь.

Но когда тебя настигнет то самое, настоящее — ты поймешь, я клянусь тебе, что поймешь.

Будто придет в работу…
… показать весь текст …

Именем утреннего тумана
Научись быть легче всего вокруг, подниматься над тревожащим, сумрачным. Сглаживать острое, вдыхать в легкие нежное, касаться других так, словно нет в мире ничего более хрупкого и живого.

Именем океана
Не давай тому, что на поверхности отвлекать тебя от внутренней глубины. Не соотноси себя с капитанами и кораблями — пусть и дальше себе играют, все твое — сокровища и миры — внутри.

Именем позднего холодного винограда
Береги внутреннее ощущение времени, не подгоняй себя, не вини за еще несделанное. Чувствуй, как плоды и чувства созревают в тебе самой, в самое подходящее из времен.

Именем золотой линии, проходящей сквозь тебя к солнцу
Чувствуй эту связь — как все соединяется со всем, и как ты растешь, и становишься равным себе по сути, и обретаешь новую силу, и голос звучит громче — как раз, чтоб свои услышали, чтоб откликнулись и остались, и обращались к тебе

Именем жизни

— Посмотри, — говорит, — как мы выросли еще на несколько знакомств, ссор, высказанных обид, рассказанных шуток, пройденных километров и подарков, что их дарили, как дети и любящие — от избытка чувств, не ожидая ничего взамен.

Прошлое имеет только одно свойство — оно было необходимым, и мы исполнены этой необходимостью сполна. Потому что эти потери и обретения, пропущенные на телефоне, случайные царапины и следы от неслучившихся поцелуев были вправду нужны. Как минимум, чтобы узнать

Что настоя…
… показать весь текст …

Апрель встречает на остановке — укутывает зеленым, полупрозрачным, искрящимся на свету. Вдоль дороги высаживает цветы, тянется целоваться — трещинки на губах заживут уже ближе к маю.

Я еще не знаю, к чему это приведет: у тебя сейчас есть музыка, идущая изнутри, есть придуманное созвездие, которое видно, если смотреть на Орион из-под цветущего дерева: соцветия повторяют рисунок звезд. Есть море — безымянное, но ощущаемое волнами в области солнечного сплетения. Есть потребность беречь молчание, п…
… показать весь текст …

А проснувшись, мы — сонные красивые дети лета, со спутанными волосами, сплетенным солнцем внутри груди — первым делом признаемся в любви: взмахнуть ресницами, вскочить с кровати, наспех умыться, выбежать в двор.
До завтрака успеваем обогнать на повороте тень, и тут же помириться с ней, промочив ее в луже. Разрисовать луну земляничным стёклышком. Дать три обещания: заговаривать первыми с теми, с кем хочется подружиться, жить в комнате на маяке, быть другом каждому из драконов.
До ужина, конечно ж…
… показать весь текст …

Август приходит домой — загорелый, растрепанный, в майке, выгоревшей на солнце. И глаза у него — цвета дикого меда, а руки липкие от арбузного сахара. Да и вид такой, будто всю Сахару перешел на спор за мороженое. Разумеется, шоколадное.

И стоит сейчас перед тобою, весь лучистый, карманы набиты янтарными камушками, глиняными фигурками, косточками абрикосовыми. Брось такую в песок — и тут же вырастет дерево, до того Август созидателен!

Стоит на пороге твоем 2 минуточки, а потом берет за руку:

— Ну идем! У меня для тебя — миллион дорог, и на каждой — по миллиону птиц, миллиону влюбленных сердец, и по пути — никаких зеркал, только мята, вода, предрассветная золотая пыль, я люблю тебя, — говорит Август. — Я люблю тебя, побежали!

Время идет к свету.
Собирай рюкзак, птиц выпускай из клетки солнечного сплетенья. Вспоминай, как легко танцуется, как весенне дышится, и что каждое высказанное слово обретает солнечную теплоту.

Прячь шарфы, где успели поселиться тоска и колючий холодный ветер. Теперь под твоими пальцами трещит лед, от взгляда — начнут оживать дерево и цветок.

Так только думается, что ты к этому не готов. Это длинное ложное соображенье; собери все слова страха, зимы и грусти в одно предложенье, напиши на лис…
… показать весь текст …

Беречь свое чуткое, честное сердце — это значит в одном из его кармашков носить то самое письмо, в другом — шум прибоя, в третьем — матиссовскую рыбку (или вангоговский подсолнух), в четвертом — самые нужные слова, для которых вот — самое время.
А потом освободить все, в один миг, чтобы все место — любви и только, и понять, что ничего не изменилось.
Держать равновесие — это значит даже в самые сложные дни находить в себе ощущенье легкости. Может, оно ютится сейчас в словах, может — в касаниях, м…
… показать весь текст …