Если ты ревнуешь — это прежде всего твой мозг, который тебе говорит о твоей недостаточности. Кричит о твоей недостаточности, как человека, и о твоей неточности разговора с партнёром.

Если ты хорошо чувствуешь человека и ваши отношения живые, то там в принципе не будет ревности.

Вы проявляете нежность к ребёнку, потому что хотите проявить нежность. Ребёнок должен быть в силе делать то же самое.

Не: «Скажи мне, как любишь маму. Иди сюда, поцелуй папу!», а ты целуешь маму, папу, бабушку, дедушку — кого угодно — когда у тебя есть желание проявить эту нежность. Не потому что тебя заставили, а потому что ты сам захотел сделать что-то хорошее.

Надо быть Томом Сойером, который способен каждую необходимую вещь, которую надо сделать, превратить в удовольствие. Не в страдания и пытку, а в удовольствие.

Ты не можешь остановиться жить.

Сколько бы ты ни добился, сколько бы ни сделал, ты не можешь перестать взаимодействовать с жизнью.

«И вообще желание быстрее управиться
возникает от страха
и напряжения —

всё занимает то время,
что занимает».

А все ветряные мельницы никогда не поймут одно:
Красота — неизбежна, неискоренима, как-то —
Единственное, что у нас всё-таки есть —
Кроме моих драконов.

Я их оживляю здесь.

Когда вы ненавидите своё отражение в зеркале, вы никогда не ненавидите ваши «губы, нос, глаза, щеки, живот» — что бы вы там ни выбирали целью того, что вам не нравится.

Когда вам не нравится ваше отражение в зеркале — вам не нравится ваше взаимодействие с миром. Вернее его отсутствие.

Вы не нравитесь себе в зеркале тогда, когда ваш мозг знает, что вы жопосидствуете.

Вот когда ваш мозг знает, что вы не вовлекаетесь в жизнь достаточно для себя самого, вы будете не любить ваше отражение в зеркале. И не важно как вы при этом будете выглядеть.

Господа, вы можете быть замотивированы до чёртиков, наизусть знать хоть 133 совета для успеха, быть позитивными до пожелтения, улыбчивыми до судорог, но вам и не светит даже малейшее продвижение, если у вас нет одного — того, что во всех этих книжецах и не упоминается. Скромности, господа.

Франц Вертфоллен «Вакцина от Идиократии»

Фраза «не сравнивайте себя ни с кем, вы уникальны» — идиотична. Человек способен познавать мир только через сравнение. Вы узнаете холод, потому что есть тепло, а тепло — потому что есть жар. Ты не будешь сравнивать себя с другими, тебе элементарно не будет понятно, в какую сторону ты двигаешься и к чему хочешь прийти. Даже когда ты сравниваешь себя с собой вчерашним, чтоб сделать выводы, тебе надо знать, относительно чего ты хорош или плох. Другое дело, как к сравнению относиться — с ленивой завистью или с мыслью «добьемся того же, а пункты C, E, F даже улучшим».

ЖОСЕЛИН: Простите, я, наверное, не расслышала имя.
ФРАНЦ: Франц.
ЖОСЕЛИН: Очень приятно. Это Саша, русское сокращение от Александра.
Русское сокращение вымученно улыбнулось.

Что один до смерти уставший может сказать другому в доме радости в полночь?

Нет бирки «талантливый». Есть человек, который встает и делает. Это всегда про действия. Нет прилагательных и существительных. Жизнь людей — это глаголы. Это то, что ты делаешь сейчас.

Чувство своей неоспоримой красоты жило в ней столько лет, что наскучило. Она любовалась собой не как мидинетка, впервые влезшая в барскую юбку, и не как мидинетка, к барской юбке так и не привыкшая, но как царица Савская — «конечно, я прекрасна, оставим это, расскажите мне что-нибудь интереснее».

Суть страданий проста, как и суть счастья.

Счастье там, где есть вовлечение в жизнь, а страдания — там, где отрицают реальность, мир, жизнь.

Как закрепляешь в себе такую картину мира, так наступает в тебе верное чувство юмора, а с ним ничего не страшно, потому что нет ничего сильней в этом мире, чем верное чувство юмора.

Ты становишься измочален душевно, когда отпихиваешь от себя большие эмоции.

Ваша обида — это неприятие реальности.

Говорите своему мозгу: «Зачем нам чувствовать обиду дальше? Мы не будем чувствовать обиду, мы сосредоточимся на том, что мы будем делать с ситуацией.

Любовь в том и невероятна, что она каждый день может расти и расти. У неё нет окончательного пункта. Да это же великолепно.

Рай — далеко,
Ты — высоко,
Дела — неотложны,
Мысли — безбожны.

Но, Господи,
Все — ничего,
Когда б не неистовство —
Безбрежно неистовство
Норманн.

BELLE: Вы очень странный молодой человек.
ФРАНЦ: Я — странен, вы — прекрасны, что еще нужно для счастья?

Любовь не бывает сёстренской, дружеской, материнской, отцовской, ответной, безответной…
Она просто есть. И это твоё величайшее счастье. Это счастье — хотя бы кого-то в этом мире любить.
Любовь — такая редкая вещь. Она не возникнет к первой попавшейся у вас на дороге луже.
Любовь всегда и только любит за сердцевину. Ты не можешь полюбить существо ни за что другое.
Ты любишь существо за его сердцевину. За то, как оно наполняет тебя. За то, сколько жизни оно привносит в твою жизнь. Вот за это ты любишь.
Поэтому ты не полюбишь первого попавшегося на пути.
Если ты наконец-то нашёл кого-то, кто поселил в тебе такое пламя, такой источник энергии. Такой колоссальный, мощнейший просто источник энергии.
Вот это счастье.