По краешку безумия скользя
Молчишь д’онельзя, чуешь до’нельзя,
Сквозь мысли пропускаешь все подряд
И слышишь то, чего не говорят.
Не говорят ни в боли, ни в бреду.
А хочешь, я тебя переведу? -
Через барьеры смысла — на язык,
В котором, что ни слово — птичий крик,
Звериный рык, журчание ручья
И вся земля. Бери, она ничья!
С рожденья в ней — и музыка, и ритм.
Она мала — ещё не говорит,
И значит, ей неведомо враньё…
А ты смотри, не научи её.

Посредине каменной меня
Голос переломится и дрогнет.
Кажешься… но кажешься огромней
Всех, кого хотелось променять
На благоразумие. Плывёшь
Облаком… Смеёшься или плачешь —
Кажешься… но кажешься горячим,
Как последний августовский дождь.
Как последний пламени язык,
Ласково коснувшийся ладони,
Кажешься… но кажешься бездонней
Всех, кто к этой боли не привык.
Посредине солнечного дня
Наслезишь с три озера печали.
… показать весь текст …

Штрихами, контурами смятыми —
Ко дню, что в охре был и в сурике, —
С закатом смешиваясь, пятнами,
Льнут фиолетовые сумерки.
И всё расплывчато, и смазано,
И сюрреально — до бесплотности;
Ничто теперь ни с чем не связано,
Ни в чём ни формы нет, ни чёткости…
Дома разбросаны, как кубики, —
Забавы детской след и таинство…
И лица, что всплывают в сумраке, —
Всё в том же сумраке теряются.
Всё мимолётно, вскользь, обрывками,
Лишь темнота густеет паточно…
… показать весь текст …

Ты, да я, да мы с тобой…
И никто уже не помнит:
Память вылилась из комнат
Акварелью голубой,
Растеклась по февралю,
По утоптанному снегу.
Перепутав землю с небом,
Не летаю, не люблю.
В чем-то белом без причуд
Ты появишься у двери.
А за ней уже не верят,
И давно уже не ждут.

Ветер — не ветер, птице пора домой.
Путь, что ещё не пройден, и прям, и светел.
Я загадаю: если он будет мой,
Значит — до самой-самой ближайшей смерти.
Будет — не будет, знаю наверняка,
Но загадаю: если никто не верит,
Странную птицу завтра возьмет река,
Чтоб унести добычу на дальний берег.
Берег — не берег, ветер уйдет со мной,
Ты остаешься? Будущее известно.
Но загадаю: если твой путь — земной,
Будет он прям и светел, как мой, небесный.

И последнее, что случится
Наступившей вчера зимой —
Золотая луна-волчица,
Не вернувшаяся домой,

Не накормленные два брата,
Не построенный город Рим, —
Ни империи, ни разврата…
Да о том ли мы говорим,

Торопясь на свиданье к Богу,
Будь хоть Яхве он, хоть Христос?
Усыпает зима дорогу
Лепестками увядших роз.
… показать весь текст …

Ты, кто съел мою траву,
Ночкой тёмною беззвёздной,
Хочешь, — имя назову?
Гладью тонкой вышью воздух
В золотые письмена.
Мой язык из зычных, древних, —
Пошепчу, — взойдёт луна
Над заброшенной деревней.
Сколько лет я здесь живу,
Милый, знать тебе не надо.
Ты, кто съел мою траву,
Зверь, отбившийся от стада,
Заговоренной тропой
Не уйдешь, упрямый мальчик.
… показать весь текст …

Этому городу зимы, и те — к лицу,
Только привыкнуть нужно. Пускай не сразу.
Снега насыплет доверху — в чью-то фразу,
Жаль, он растает — ближе к её концу.

Много, зимой так много в словах воды —
И не найти ни брода, ни переправы.
Все, кто сбегают молча, должно быть, правы,
Не доводя язык до чужой беды!

Кто эти люди, снятые на бегу,
Будто с креста, — с ближайшего перекрестка?
Завтра они воскреснут и будут просто
Жить, не стесняясь боли, — в одном снегу
… показать весь текст …

Были чувства на вырост, были совсем уж впору…
Покатаем, Сизиф, твой камень — то вниз, то в гору?
Он поди уже стерся — в частых употребленьях.
Упаси тебя Бог от жалоб и сожаленья!
И меня упаси — на пастбищах ли, в пустынях,
Я без ропота, я смирилась — овца отныне.
Я стою, как Каурка, пусть меня и не звали.
Под парами стою, как лайнер на морвокзале.
Как большой самолет — три корочки льда на крыльях —
Соберутся лететь — ах, только бы не забыли! -
Отомру, отряхнусь — помчу, понесу, и кроме…
(Это небо седьмое? Кто-нибудь знает номер?)
Кроме дерзкого свиста ветра на поворотах,
Ничего не заметит мой незабвенный кто-то.
… показать весь текст …

Изо рта говорили в рот —
по пути наименьшей боли.
Мне — на землю, тебе — на волю,
Если хочешь — наоборот.
От каких же таких щедрот
Эта чувственность, эта нега?
Отрывая меня от снега,
Окунаешь в солнцеворот.
Тишиной восходя в зенит,
Чутким ухом к сердечной ране
Прислоняешься… И звенит
Жизнь у смерти на самой грани.