Поэзия — когда наплывом слова скользят за краем смысла,
поэзия — когда монисто из звёзд рассыпано ревниво
по гладкой чёрной шее ночи, и отражается случайно
в глазах твоих всего кусочек Вселенной, словно в ложке чайной.
Поэзия, когда внезапно года — шагреневою кожей,
и распаляются азартом желанья на уснувшем ложе
надежд, и мечется тревожно на тонкой шее одуванчик,
и мальчик, на тебя похожий, так радостно играет в мячик.
Когда случайно поднимаешь глаза — листая числа,
врывается без слов, на память, поэзия — цветком нарцисса.

Не во дворе слоновой кости, не на Луне,
живёт он, призванный на совесть — на совесть мне.
Он также делит день на части, встаёт к шести
и также радуется счастью, как я — почти.
Он моет, чистит, убирает земную грязь
и также, как и я, страдает, когда не в масть.
В меня из зеркала — напротив, из года в год,
глядит он и не за, не против — идёт вперёд.
При встрече подаёт мне руку: «Ну как дела? «-
и сразу убегает скука, как не была.
Из ночи в день, из лета в зиму, всегда почти,
по росту и по тени длинной — не различить,
делюсь я с ним по-братски хлебом — наш путь един,
но разница, что он над небом, а я — под ним.

И не считать, не помнить, и забыть — какая мелочь сколько за спиною.
Ты даришь мне подарок, и со мною тебе на сотни лет — меня любить.
А если так — ни чисел, ни часов, ни разведения ночных мостов,
ни серых и пустых пеналов дней, ни пуха опустевших тополей.
Ни обещаний, брошенных у ног… А сколько раз ждала я обещаний!
Ты даришь распустившийся цветок моих нераспустившихся желаний.
Какая сладость и какая боль, я так давно ждала подарок этот.
В твоём саду сейчас цветёт любовь, меня сжигая ярко-красным цветом.

На ладони лежит тишина.
Жасмин запрокинул голову в ожидании поцелуя.
Ласточка нехотя пишет по синему холсту неба.
Солнце взбирается на верхнюю ступеньку лестницы дня.
…По венам медленно течёт лето.

Как я дышала и как жила — день был похож на день.
Как от тебя я письма ждала — ты не писал совсем.
Как открывала без сил окно, как не в кольце опал,
как опускалась душа на дно — ты ничего не знал.
Так я прощалась и не прощала, так я забыть тебя обещала,
ставила точку, не многоточья. Видно не точно
звёзды считала, слонов и кошек, чтоб без тебя хоть во сне немножко,
но на подушке, словно нарочно, слёзы дорожкой.
Как я живу и как я дышу не для тебя ответ,
но если спросишь, то напишу, что не скучаю, нет.
Нету дорожки уже назад, ты не ко мне спеши.
Не принимаю я твой фрегат в гавань моей души.

Это слёзы из моих глаз, это розы из моих грёз,
я скучаю по тебе сейчас, я скучаю по тебе всерьёз.
Научилась — словно тень легка,
разучилась — выше облака,
поручилась — за себя стою,
получилось — почти что на краю.
Словно белкой — по твоей руке,
цветом белым — по твоей реке,
тучкой снежной — за твоим окном,
…это нежность — за тобой в дом.

Жизнь казалась хвостом у павлина — длинной, длинной,
и длина — не верёвкой к причалу — без конца, без начала.
День качался под липовой тенью, и степенно
солнце гладило нежно колени с упоеньем.
И беспечно, без слов и без чисел, в платье чистом
ночь несла на подносе Вселенной сон волшебный.

Я ухожу и прихожу — и возвращаюсь,
а знаешь, я давно с тобой прощаюсь,
а знаешь, мы давно уже не рядом,
и не меня ты провожаешь долгим взглядом.
А знаешь, мы давно уже не пара,
я эту правду от себя давно скрывала.
Чего не знаю, я ждала, наверно — чуда,
но вот сегодня поняла — чудес не будет.
А жизнь цепочкой неразлучною — то стелемся, то каемся,
а мы с тобой друг друга мучаем, мы не живём, а маемся.
А знаешь, мы давно уже не дети,
и знаем всё и обо всём на этом свете,
и если скажешь, что тебе нужна другая,
тебе отвечу, что давно об этом знаю.
… показать весь текст …

Походя, впопыхах, на бегу
бросил мне, словно прохожий,
слово — его подняла, берегу,
на ночь рядом с собою кладу,
утром с ним на работу иду,
его обнимаю, беседы веду
и, знаешь, уже без него не могу.
Как жаль, что вы с ним непохожи…

Неслыханно беспечная зима!
Распахнуты ромашек рыжих лица,
и жмурится, и хлопает ресницами
на облаке ленивая луна.
Вот так и я — не так же ль безучастна
к тому, что время делится на части,
клонируя рассветы день за днём…
И если в зеркало — глаза в глаза отвечу ль,
зачем лечу я в этот сладкий вечер,
но звёзды нежно обнимают плечи
и лечат меня млечным молоком.

Холодному сердцу зачем о любви говорить?
Ему безразличны признания снова и снова.
Холодное сердце умеет страдать и любить,
но любит оно не тебя, а другого.
Ты смел и настойчив. и руки твои горячи,
мои холодеют мгновенно под пристальным взором, —
и кто виноват, что найти ты не сможешь ключи
от сердца. И лучше не пробуй.
Большую любовь обещаешь, большие слова легко поднимаешь,
но знаю я силу иную, — и что по сравнению с нею слова, и сладки её поцелуи.
Но ты не отпустишь меня, и покорно склонюсь, мне руки положишь на плечи,
но даже когда я на миг подчинюсь, ответить тебе будет нечем.
А ты повторяешь под музыку, в такт, что стала твоею судьбою.
А я отвечаю тебе невпопад, что сердце моё не с тобою.

А мне с тобою встреча так нужна была, и так тебя ждала я.
А ты ушёл, мне взгляд не возвращая, не ты ушёл — моя душа ушла.
Мне без тебя весенний день горчит. Какая нежность этот куст сирени!
А для меня остановилось время, вот так — остановилось и молчит.
А на часах 2.30, день последний, я в этом дне осталась навсегда,
вокруг меня весенний на осенний наряд меняет ива у пруда.
И свечи отцветают на каштанах, я у окна зажгу свою свечу.
И ты вернёшься поздно или рано, и я тебя уже не отпущу.
Молчит луна, когда одна я на неё смотрю,
молчит души моей струна, когда ночей не сплю…

Осень прозрачная жёлтые зонтики вешает,
листья цветные — как будто игрушки горят,
женское счастье — любое: святое ли, грешное —
я с благодарностью, осень, приму от тебя.
Мне не краснеть — пусть закаты краснеют рябиново,
не извиняться — мои извиненья не в счёт.
Осень, наполни теплом и надеждою дни мои,
благослови меня, осень, на этот полёт.
Женское счастье — дыханье украдкой по комнате,
долгого взгляда у зеркала — злая игла.
Осень, прошу, обо мне обязательно вспомни ты —
я бы оставить забыла тебя, если б только могла.

В пустом стакане на столе увяла роза,
а бархат нежный лепестка всё так же розов.
Всё те же розовые сны — во сне закаты,
и по стеклу во все глаза — весны стаккато.
Его рука была легка и взгляд ознобом,
его любила на века, не днём — а годом.
Как розовели лепестки в прикосновенье!
Его любила до тоски, до растворенья.
И бьётся тёплая волна воспоминаний,
нет, это времени часы напоминаньем,
и ничего уже она не понимает,
и каждый звук его шаги напоминают.
Вечерний час, смотри скорей — она живая,
пусть отражение её луна скрывает.
… показать весь текст …

Мы из детства с тобой, с нами сны невесомые.
На коленках осенних в крыльях бабочки сонные,
на локтях и ладошках липкой лентою солнечной
лет на сто и не меньше лепестками подсолнухи.
Мы из детства, конечно, мы с планеты сиреневой.
Здесь свернулось колечком беспокойное время.
И катается в лодке, и кружится над озером
время в юбке короткой и с оборкою розовой…

Облака опускаются прямо на голову,
прикрывается город каштановой пеною,
Вавилон — или Эйфеля циркуль неоновый —
зажигаются в небе французской вселенною.
На ладонях чужих столько улиц нехоженых,
не узнать по глазам, не запомнить по голосу,
я хочу на Париж быть немного похожею,
я хочу по-парижски укладывать волосы.
Я хочу, чтобы запахи — с засветла до темна,
чтобы воздуха нить тишиною накручена,
и хотя мы с тобой объясняемся знаками —
я уверена — наше свиданье получится!

Денно и нощно антенной врЕменной — в небо, а под ногами пустыня — лица пустые,
руки шипами розы, розовый воздух, и на цветке заката — вечности капля.

По этой земле, по кругу, не разбирая дороги,
бежит циферблат упругий, бежит — ну и слава Богу.
И я за ним как на сАнях, открою глаза — и вечер.
Всего и успею за день с собою назначить встречу.
И бьётся минутой стрелка, и к ветке прижалась осень,
и дождик монетой мелкой на карту земную брошен.
И спущенным флагом серым, в обнимку с луною томной,
выходит за вечер небо невестой в фате законной.
А утром опять по кругу, открою глаза — и с Богом!
Бежит циферблат упругий, не разбирая дороги…

Тени на стене, комната пуста.
Тик-так в тишине, слово или вздох — ничего не ждёшь.
Это дождь о тебе.
Бабочка на стол — кружево и шёлк. Не держи в горсти.
Золото пыльцы тяжело нести —
и просто выпусти…

Всё равно ничего не исправить, тихо шаркают стрелками ходики,
это осень — и листья на паперть мостовых обречённо выходят.
Всё равно — всё равно расставанию, умножению множеств на ноль.
У меня очень длинная память на короткую встречу с тобой.