Лебеда и полынь на обочине,
Лес берёзовый, спелая рожь.
Здесь когда-то кукушка пророчила:
Ты, мальчонка, до ста доживёшь.
Деревянные стены с полатями,
Лай кудлатых ленивых собак.
Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.

«Здравствуй, мама. Как Лёша и Гришенька? Новый фельдшер-то Гришу смотрел?
Так охота домашней яишенки и картошки, печёной в костре.
Не прокормишь ты борова Борьку-то, пусть зарежет кривой Каленчук.
Тут река на границе — не бойкая, называется Западный Бу…
… показать весь текст …

Не жемчужины — горошинки, не милы, не хороши,
Ходят лишенки да брошенки, просят медные гроши.

Получают — щедро, скупо ли? Не копайся — не жена.
Им сестрица — Дунька глупая, навсегда Лопухина.

Отцветут ромашки-лютики, в шею выгонят цари,
И в конце дорожки крутенькой — кабаки-монастыри.

Улетит душа безмужняя не голубкою — чижом.
Может, вспомнит про ненужную не сумевший да чужой?

Не сумевший да не сдюживший, не горюй — не суждено.
Дай же Бог тебе жемчужину, не ячменное зерно.
… показать весь текст …

Яблочное

А все стихи на свете — о любви… В занозах, поцелуях и разломах.
О том, как ты идешь среди живых, стреляешь, совершая новый промах,
В тебя стреляют — чертова напасть, чтоб уложить вповалку на постели.
Но очень трудно в яблочко попасть.
Любовь слепа.
Слепым не видно цели.
А все стихи на свете — о войне… Про veni, vidi, vici, девять граммов.
И яблоки по-прежнему в цене — вас много, победителей-Адамов,
Доставших до Эдемских облаков (и многие достали, между прочим…)
Познание — оно и есть любовь.
И хорошо, когда без червоточин.
А все стихи на свете — о вине… О винном аромате райских яблок,
… показать весь текст …

Где-то зацепилась-джинсы
всмятку,
С боку расфигачена дыра.
Разберу-ка старые манатки,
Чтоб заплату к джинсам
подобрать.
Глянь-коробка…пуговицы,
бляшки.
Ткани подходящей нет-
облом …
Дал мне эту пуговицу Яшка —
С двухголовым лапчатым
орлом.
Хвастал, что с его-то бабой
… показать весь текст …

Мужские руки

«Мужские руки» — это «низачем». Они нужны, когда стреляют войны —
Смеется Гитлер, счастлив Пиночет. Густеет мир, и жить одной спокойней.
Я не ребенок. Я одна могу: играть, мостырить, не бояться пугал,
В лицо смеяться умному врагу, который был, и, может, будет другом —
Ведь не война, хоть много лиц и рож, одни: давай, другие робко: дашь мне?
Справляюсь. Днем.
А ночью снится рожь.
В ней что-то ждет. И это правда страшно.
Не Сэлинджер — «Над пропастью во ржи», здесь небо кроет черный…
… показать весь текст …

Про горбы

Поверь — свои у каждого горбы, и каждый — Риголетто, Квазимодо.
Не думай — не исправят и гробы упрямую горбатую породу.
Для дур и дураков смешная блажь, что вылечат могила и тюряга.
А лучший лекарь — скальпель-карандаш и чистый бинт — молчащая бумага.
Последняя попытка для калек — пиши и распрямляйся, Квазимодо.
…Бывает, что бумага — человек.
Из стройного ты делаешь урода.
Нескладную полынную судьбу, больные одичавшие закаты
Ты выбросил — он тащит на горбу.
Мы из любимых делаем горбатых.
Тебе легко: горячий страшный бред несет другой. А ты идешь пустая.
Но если нет горба — и крыльев нет.
… показать весь текст …

Ах, Дора-Дора…Бабка приходила
К тебе стирать и вычистить ножи,
Что за кривая, дьявольская сила
Меня за ней тащила, подскажи?

Ах, Дора-Дора…Зяма Моисеич…
Три шкафа книг, корица в порошке.
Я скоро научилась: «Шпрехен дейич» —
И Зяма гладил по льняной башке.

Ах, Зяма-Замя… «Детка, алеф, гимель,
Вот это-бейз…ну, хватит, не сейчас…,
Я там тебе на кухне грушу вымыл,
Ты с семечкой не ешь, как в прошлый раз .»
… показать весь текст …

Память. И не только

Ты хочешь — до дна, в основание, в корень,
Дойти, прирасти, прорасти и растаять:
Насквозь, до молекул. А что я такое?
Я — память, и только. Уставшая память.

Я помню игру и невзрослые игры,
В которых училась молчать не по-детски,
Шиповника пряного твердые иглы,
Мечту и неверность зеркальных Венеций,

Последний патрон в опустевшей обойме,
И легкость запретов, и тяжесть скрижалей.
… показать весь текст …

Этот город

Этот город продымлен, продуман и пройден
До глубинных слоев, до больных диафрагм.
Он лежит отработанной кучей породы,
Выедая по крошке меня до нутра.

Этот город заводов, больниц, подворотен,
И церквей, где по праздникам преет народ,
И несчастных калек — даже черт не берет их,
И красавиц, которых кто хочет — берет.

Здесь не родина Блоков, Мане и Кустуриц,
Здесь рождаются те, кто не лучше зверей.
… показать весь текст …

Пирожками, желтыми от жира,
Мячиком, билетами в кино —
В детстве я ничем не дорожила,
Знала, что отнимут все равно.
Всхлипывала тихо в темных сенках:
«Обождите, вырасту, стерво…»
Ржали Мишка и сестрица Ленка,
Палачата детства моего.
Хмурила ребяческие брови,
Стыла на ветру, топтала гать.
И дошло: свое — до дна, до крови —
Никому при жизни не отнять.
Есть неотбираемое в мире,
Где в царях дурные палачи:
… показать весь текст …

Питерская память

Летний сад — мозаика разных судеб.
Достоевский с Хармсом гудят в притоне.
А вода каналов несчастья любит
Принимать в застиранные ладони.

А на крышах ветер скребется рысью,
А в каналах жизни, слова и рыбы.
Кто мне эту невскую воду впрыснул
Не под кожу — в плоть локтевого сгиба?

Отчего я знаю, как в ритме вальса
Снег на плечи Пестеля томно падал,
… показать весь текст …

Едем… Ракитник, боярка с пичугами,
Тоненький лед на переднем стекле.
Снежная трасса, деревня Чечулино,
Крепкие руки на старом руле.

Здешние трассы не давлены Джипами,
Джипам до трактора — нос не дорос.
Может, в такой же избенке задрипанной,
То есть, в хлеву — народился Христос.

Бедность — она по-библейски приманчива,
Только вот — издали, как монастырь.
Вон Магдалина с красивым пацанчиком
Ведра несет и хайлает: «Упырь,
… показать весь текст …

Жалость — горизонталь.
Плоской, большой, распластанной —
Шкурой щита, зонта,
Крыльями, крышей, ластами.
Жалость — укрыть, держать.
В море и в небе — вытянись!
Плащ, кладенец, кинжал
Рыцаря или витязя.

Гордость же — вертикаль:
Вверх, до престола Господа.
Порваны облака,
Кровью сочатся плоскости.
Это копье, не меч —
… показать весь текст …

Под звездами. С тобой и без тебя

Устала. Шевелиться даже влом. Глаза закроешь — мушки и спирали.
Давай с тобой пройдемся перед сном — давно вдвоем, признаться, не гуляли.
Рука в руке. Под звездами. Смешно. Наивная, нелепая картина.
Ты Буратино, доброе бревно, да я не благонравная Мальвина,
А черт одной веревочкой связал — поймать его бы, врезать по сопатке,
Веревочку порвать и на вокзал, и от тебя — навеки, без оглядки,
Со всеми «нет» — на самом деле «да», приколами в малиновый горошек,
Слезами…
… показать весь текст …

А ты уходишь…
Вроде пустяки.
Не первый раз — ведь бабы не умнеют,
Выносят мозг, строгают позвонки, сидят на мужиковой крепкой шее.
Воспитывай. Пускай она ревёт, скулит побитой, брошенной собакой,
Кривит опухший, некрасивый рот.
Есть разница — реветь и просто плакать.
А ты уходишь…
В двадцать пятый раз.
И каждый раз уносишь по кусочку:
Садовой земляники целый таз,
Геройски перемытой в одиночку,
Древнейший, бородатый анекдот —
Но вы над ним катаетесь до колик (…что, вспомнил? а она сейчас ревёт…),…
… показать весь текст …

В небе ангелы следят за порядком:
Молоком разводят лунное тесто,
Поливают межпланетные грядки,
Приколачивают звезды на место.

Звездам осенью — что яблокам падать,
Норовят попасть на мой подоконник.
Я на ангелов устрою засаду,
Чтобы людям было чуть поспокойней.

Прилетят собрать упавшие звезды —
Командира их накрою халатом.
По возможности зловеще и грозно
Прочитаю остальным ультиматум:
… показать весь текст …

Остаться

А жизнь полна ненужностей и цацек, но гонит к ним ребяческий азарт.
Есть главное.
Немногое:
Остаться.
Не выхватить, не взять, не привязать.
Остаться. Вроде сухо, ноль эмоций — не страсть, не поцелуи между строк,
Но только настоящий — остается, а прочим — вот те Бог, а вот порог,
Лети фанерой, нехотя и плавно — такая, брат, планида и судьба…
Как ни крути — мы любим только равных,
Любовью поднимая до себя.
Любимые останутся. Смешками, скамейкой в парке, прорубью, строкой,
Куриным богом (…
… показать весь текст …

Виртуальному другу

В разгаре день — при деле, при делах. Работа, кухня, запахи Парижа.
И не молотят в голову и пах Иуда и Малюта — двое рыжих.
Явились ночью, снова к черту сон. Добили б — лучше было бы, паскуды.
Спустить курок? Простите, моветон. Включаю комп — и вроде сдох Иуда.

Привет, мой друг. По клавишам стучи — пиши про дом, который только снится,
Про Маргариту (мечется в ночи), про птиц (хоть это вовсе и не птицы),
Про боли в левом (кажется) плече, про школьные (где эта школа) драки,
Про ангелов, Высоцкого и Че, про кофе, про глаза твоей собаки.

Пиши, мой друг, пусть будет мне больней, когда в реальный мир вернусь отсюда.
…про царапучий шарик в глубине, под ложечкой — а если ты Иуда…
… показать весь текст …

Я, наверное, по жизни банкрот, и пора мне уходить с молотка.
Високосный перекошенный год красит в белое каемку виска.
Забирайте — выставляю на торг непридуманную тяжесть креста,
Непонятки недокрученных ссор, неоплаченные злые счета,
Ежедневные ненужные «не» — холоднее заполярного льда.
Растаращились часы на стене. Точит раковину в кухне вода.
Заберете? Это прожито — влет.
Заберете? Это предано — в хлам.
…високосный перекошенный год. Високосный перекрученный шрам.
Заберете? Это пропито — в мах.
Молоток ударил. Продано вмиг.
Но оставьте мне синицу в руках — задыхающийся шепот и крик:
«Мой!»
Минута — перекошенный год.
… показать весь текст …

Представь на миг, что это не с тобой: футболка (класть на полку не приучишь),
Щетина (Бармалей и зверобой, побрейся, до чего же ты колючий),
Гитара (а с гитарой он смешной, старается и шутит — я не Моцарт)…
Представь, что он сидит к тебе спиной.
И сколько ни смотри — не обернется.
Не спросит: «Гренки сделать или как? Сосиски, может?» — и не сварит кофе,
Не буркнет про соседа: «Блин, дурак, паркуется, как слон — а, в общем, по фиг».
Не обернется… обер… оба-два…его словечки. Просто так не вы…
… показать весь текст …