На Руси не дарили сорванных цветов, наши предки знали, что сорванный цветок, лишенный корней и возможности питания, превращается в настоящего вампира, питающегося жизненной энергией из окружающей среды. Источником энергии для сорванного цветка становится все, что его окружает: люди, животные, растения. Это основная причина, по которой знахари никогда не сушили сорванные цветы и травы в жилых помещениях.

Знаменитая болгарская прорицательница Ванга, отказывалась принять в своем доме человека, который по своему неразумению приносил ей в знак благодарности букет цветов. «Зачем несешь мне в дом смерть?», — спрашивала она. Зато охотно принимала цветы, которые были посажены в горшках и имели корни. По мнению Ванги, сорванный цветок — это символ смерти, ведь его лишили способности жить, а она не хотела допускать ее в свой дом.

На Кубе не принято срывать цветы. Сорванные цветы можно встретить только на кладбище. А вся страна буквально утопает в цветниках, за сорванные цветы здесь налагается штраф. С таким трепетом к цветам относятся не только на Кубе.

Не живым цветам из ткани, пластика, синтетики и других материалов не свойственен процесс увядания и как бы они красиво не были сделаны — они мертвы. Остается согласиться с Вангой — лишь жизнеспособный цветок, с развитой корневой системой, растущий в грунте, может символизировать жизнь и процветание, радовать своей Ангельской красотой, как в Ангельском саду.

Традиция дарить живые цветы пришла к нам с насильного внедрения христианства. Именно византийские жрецы внедрили на Руси иудейскую традицию заполнять помещения сорванными цветами. Не было у наших прародителей национального обычая дарить цветы, что подтверждается наиболее ранними историческими и литературными источниками, рассказывающими об особенностях жизни и быта нашего народа.

Вот еще один факт из жизни растений, хотя и не связанный с традициями. Однажды американский бизнесмен русского происхождения во время деловой поездки по России поведал представителю прессы историю о том, как он трижды пытался осуществить мечту всей своей жизни: развести на своих плантациях лесную землянику.

Первый раз он привез из России только рассаду. Кустики земляники прекрасно перенесли долгую дорогу, дружно принялись на новом месте — в плодородном, жирном грунте, отцвели, дали плоды. Ягоды выросли очень крупные и сочные, но… это была не земляника. Пропал тот самый неповторимый, ни с чем не сравнимый дух земляничных полян, что запомнился американскому фермеру с детства, проведенного в средней, лесистой полосе России. Второй раз он вывез из России землянику вместе с грунтом, с которым и высадил кусты в свою почву.

Снова неудача. Третий раз, учтя прежние ошибки, настойчивый американец собрал все разнотравье, окружающее на поляне землянику, в надежде, что природой определенный подбор соседствующей флоры обеспечит ему стопроцентный успех. Третья неудачная попытка охладила его пыл. Он, наконец, понял: земляника будет земляникой только на своей земле — не случайно само название ее красноречиво напоминает об этом.

Ну, а что человек? Казалось бы, ему корневая привязка не грозит — ведь он свободно перемещается в любом направлении и может по желанию удалиться на любое расстояние. Помнит ли он о своих корнях, предках обычаях?

Но корни человека — это не только земля, где он сделал первый в своей жизни вдох. Это обычаи, традиции его народа, это тот жизненный уклад, те неписанные законы, по которым жили его предки. Утратив свои корни, эту важную жизнеобеспечивающую основу, человек или потеряет себя, как та земляника в чужой стране, или, подобно цветку, при внешнем благоухании и благополучии будет медленно угасать…