Варя — фотограф, но это ещё не всё.
В детстве услышала: «Мир красота спасёт».
И представляла: однажды наступит миг,
и бирюзовым цветком засияет мир…
Взрослая Варя считает, что это ложь.
Разве красивое долго убережёшь?
Синяя птица и алые паруса
могут пленять, завораживать, но спасать?!
Розы, как правило, вянут на пятый день,
лето стареет в угрюмости и дожде.
Чудо рассвета вмещается в полчаса,
тают прекрасные лица и голоса…
«Ты слишком хрупкая и быстротечна так,
что мне тобой не наполниться, красота!" —
думалось Варе, — «Но, кажется, слышно мне,
солнечный зайчик звенит на моём окне…
Я бы хотела не мир, а т е б я спасти,
но у меня только руки и объектив.
Прежде, чем глади тончайшей коснётся тлен,
дай мне тебя хотя бы запечатлеть…»

Варя снимает ветер, и он искрист,
слышно, как он летит по прямой и вниз…
Варя снимает батистовый снегопад,
слышишь, как он заполняет тебя до пят?
Просто талант, предположишь ты. Может быть…
В Вариных окнах видны волшебство и быль:
Питер. Ноябрь, как молния, заострён.
В небо лоскутное смотрит высокий клён.
Варя хватает пальто и бежит во двор,
чувствуя с миром неведомое родство.
День уходящий серебряно-голубой.
Варя касается клёна горящим лбом:
«Клён, ты хранишь мой отчаянный первый плач,
память лучей, откровений и неудач.
Знаешь, сегодня мой снимок держал в руках
тот человек, что под смехом скрывает страх.
Долго смотрел он, как солнце звучит во ржи,
и вдруг сказал, что ему захотелось… жить.

Прежде, чем питерский дворик укроет мгла,
ветви кленовые Варе шепнут: спасла…
И изумлённо она повторит: «Спасён?
Варя — фотограф, но это ещё не всё.