Ну, кто не ездил к бабушке в село? А вот Григорий до сих пор не ездил. Всё как-то недосуг и не везло — то поругался с бывшею невестой, то накопил на сессии хвостов, и доздавал до осени до самой. Потом внезапно потянуло в спорт, потом внезапно заболела мама… Но это лето было за него — ждала бабуля, батя взял билеты, и Гриша от жары едва живой, рванул в тайгу, в сияющее лето.

Жила бабуля Гриши черте где — он выкормил собой весь гнус таёжный. За путь почти не повстречал людей, зато зверей увидел всех мастей. Его однажды даже цапнул ёжик. Григорий в детстве про ежей читал — грибы, мол, носят крохи на колючках. Вот только автор не отметил там, что ёжиков не стоит брать на ручки.

Приобретённый опыт с тем ежом Григорий осознал весьма серьёзно. И, никого не трогая, пошел, и принял вид решительный и грозный.

Дошёл до места. Жуткий частокол. И черепа его венчают колья. «Блин, это че тут за прикол?» — воззрился Гриша, отступив невольно. Вокруг рос пасторальный огород. Крыжовник спел, желтела облепиха. Полз тёмный хмель на старый дуб ворот, и было как-то очень странно тихо. Лишь ухал филин. Среди бела дня!
Григорий постучал, и зычно крикнул:
-Баба!
За тыном тотчас раздалась возня.
«Вот лучше бы поехал я в Анапу!» — подумал Гриша за секунду до, когда к нему метнулась старушонка:
-Приехал! Ты ж мой внучек золотой!

Стоял Григорий в абсолютном шоке. Горели жутким светом черепа, изба бабули — на ногах куриных… Смахнув противный липкий пот со лба сглотнул тут «внучек» солоно и длинно.
Поймав шальной бабуля Гришин взгляд, взялась рассказывать про всё подряд:
-Люблю я страсть готический хенд-мейд. И покупаю оптом черепа там. А ты, Григорий, как? Закончил мед? Врачом работать будешь, как и папа?

-А… а изба? — спросил, на чудо пялясь, внук.
-А что изба? Дизайнер новомодный! — нашлась старушка, хрюкнув странный звук, — Приехал как-то с целью к нам походной, и задружились. Он и смастерил декор избе за пироги с грибами. Да что же мы стоим-то у двери? Ты проходи, а я затеплю баню!

В избе большая печь варила суп. Он пах грибами, лавром и тимьяном, солоноватым духом разных круп — густым, белесым, словно пар туманный. По ящикам лежали кабачки, большие яблоки, початки кукурузы, каких-то трав лохматые пучки, и котелки, чернее, чем зулусы. Спал рыжий кот на старом сундуке и две осы кружились над вареньем.

Летучий мышь висел на потолке и наблюдал за Гришиным явлением.

Григорий снял тяжёлый свой рюкзак, кота погладил, тихо сел на лавку. Явилась бабушка:
-Ну что, лихой казак! Чайку перед обедом для затравки? Поспеет банька, смоешь грязь с дороги. Поспишь. Тут спиться дюже хорошо. С утра, конечно, разболятся ноги, ведь сколько ими ты в тайге прошёл! Но ничего. Тут дело молодое. Денек-другой, и будешь огурец!
Она лимон на блюдце режет дольками, бросает в рот зелёный леденец…

Придя из бани, Гриша верит свято — к вполне обычной бабке он попал. Живёт в глуши, немного странновата, на курьих лапах у неё изба. Но это в наше время технологий совсем не удивительно почти. Подумаешь! Изба и курьи ноги! Таких, небось, по миру пруд-пруди!

И только успокоился Григорий, как три башки просунулись в окно: «Яга, привет тебе из Лукоморья! Баюн передавал тебе вино. Сказал, мол, на, Горыныч, для Ягули. Пусть лихом помянёт потом меня…»

Григорий замер статуей на стуле, лицом до синевы переменясь.

«Эй, малахольный, че застыл, белея? Не видел что ли сказочного змея? Зови Ягу, да воду ставь на, чай! Дел море, я зашёл всего на час!»

…А ночью Грише снились кабачки, они шептали тридцать три рецепта, как просто их запечь внутри фольги, чтоб оставались мягкими по центру… И снился трехголовый змей большой, что чай гонял с лимоном и ватрушкой, и пахла мятой тёплая подушка, и рыжий кот шептал ему на ушко: «Не бойся, Гриша, всё ведь хорошо… "