Михалыч вышел из подъезда. Моросил дождь. Раскрыл зонт и не спеша
двинулся к магазину. И по пути остановился поприветствовать знакомое
пожилое дерево…
И заметил прибитую к нему фанерку на палочке. Сначала пытался вспомнить,
давно ли она здесь. Фанерка. Не вспомнил. Потом задумался, для чего она
прибита.
Ни надписей, ни знаков не было. Михалыч профессионально был неудержимо
склонен изобретать гипотезы о причинно-следственных связях:
«Предположим, это задняя стенка скворечника. Предположим, в нём, когда он
был целый, жила небольшая и приятная птичка. Жила, жила. И наконец сильно
рассердилась.
— Сколько можно?! Одно и то же: проснулась, высунулась, полетела. Полетала,
поела, вернулась. Просунулась, заснула, поспала. Проснулась, высунулась,
полетела…
Одно и то же, одно и то же каждый день! Ничего и никого интересного!
Сдохнуть можно от тоски… Или так: разнести всё тут к чёртовой матери и
сдохнуть! …Или на юг улететь… Разнести всё тут к чёртовой матери
и улететь на юг!
Она разнесла и улетела. Только палочка и фанерка остались.»

Михалыч удовлетворился такой гипотезой и двинулся дальше. Подошел к
навесу у супермаркета. Закрыл и отряхнул зонт.
— Эй, эй, мужчина! Вы прямо на коленки мне брызгаете.
Женщина была небольшая, приятная и сильно сердита. Михалыч внимательно
Осмотрел довольно длинный плащ, осенние сапожки на шпильках и сказал:
— Нет у вас никаких коленок.
— То есть, как это — нет?
— Так. Нет. Вон, плащ какой длинный. Длинный, и неизвестно, что под ним.
И что бы там ни было, капли не могли проникнуть. Как физик, предполагаю…
Михалыч максимально распрямил спину и приготовился излагать гипотезу.
— А это — что, по-вашему? — она отвернула полы немного в стороны.
Коленки были.
Михалыч разволновался.
— Извините, пожалуйста. Убедили. Они таки есть. И очень выразительные. Очень!
Женский голос немного смягчился.
— Такой нормальный с виду мужчина… А брызгаетесь. И не соображаете. Плащ,
потому что холодно. Третий день дождь.
— Да, погода неважная. Холодновато.
— Отвратительная! И каждый день одно и то же: проснулась, поела, на работу.
Вернулась, поела, телевизор. И ничего, и никого интересного! Разнести бы
всё здесь к чёртовой бабушке и на юг улететь!
Михалыч вспомнил об остатках скворечника.
— А куда — на юг?
— Да хоть бы в Турцию! Или Тунис.
Михалыч представил Тунис, «всё включено», песок и небо над волнами.
Подумал, та птичка, наверное, уже там. Еще раз внимательно осмотрел
собеседницу. И вообразил её и птичку рядом с собой на линии прибоя.
Одновременно пытался вспомнить запас денег на своей карточке. Не вспомнил.
И сообразил: «Прямо сейчас в банкомате проверю!»
— Извините… А как вас зовут?

…Проверил. Хватало на неделю на двоих. И на птицу, если что.