В коридоре у свежевыкрашенной стены стояли сдвоенные или строенные кресла,
обитые коричневым дерматином. В них сидели люди к врачам.
Михалыч сказал:
— Здравствуйте! Кто последний?
— На кардиограмму? Держитесь за мной! — дама измерила Михалыча от кепки до
ботинок. И от такого измерения поскучнела в профиль. Встала и пошла.
Стройная брюнетка, джинсы, каблуки.
Михалыч две секунды смотрел вслед: «Ничего себе! Походочка, как по
набережной…» И рефлекторно устремился за ней. Догнал и определил,
что без каблуков она таки стала бы на 2−3 сантиметра ниже его.
А может, и на пять…
— Вы почему за мной устремились?
— Вы же сказали - держаться за Вами!
— Это выражение такое. Не понимайте буквально. Идите, держите очередь.
— У Вас походочка, как по Ланжерону, — признался Михалыч. — Вот я и устремился.
И глаза зелёные, — добавил он.
«И запах духов сюрреалистический» — это уже про себя добавил…
Женщина догадалась:
— То, как Вы говорите и нюхаете, теперь называется «харрасмент». Хотите
испортить мне кардиограмму?
Она повеселела. Михалыч тоже приободрися:
— Что Вы! Это себе я уже испортил кардиограмму из-за Вашего стремительного
силуэта… Как Вас зовут?
— Я скоро вернусь и скажу. Пожалуйста, идите, держите очередь.
И пошла. Верхняя часть джинсов описывала траекторию падающего листа.
Только более совершенную: смещения «вправо» были в точности равны «влево»,
а «вниз» были в точности равны «вверх». Михалыч на короткое время замер.
Он вернулся. Сел. Кругленькая блондинка рядом сообщила:
— Без бахил не пустят! — и показала на свои. И все люди сидели в таких же.
И снующие мимо медики имели такие же. Только на головах. Михалыч спросил:
— А почему у нас на ногах и у персонала на головах одинаковые?
— Ой! — и девушка перешла на шёпот. - Я тоже замечала! Только спрашивать
неудобно…
— Это потому, что они нас любят и поступают самоотверженно: нате, мол, наши
головные уборы, носите на пятках, не жалко! — предположил Михалыч.
Вспомнил глаза брюнетки и рассеянно спросил:
— А зелёненькие бывают?..
— Кто зелёненькие, бахилы? Бывают, но редко. Я тоже медик. Фельдшер. Да, мы
вас любим, и нам не жалко!
Михалыч реагировал с задежкой.
Увидел синие глаза.
— О, поздравляю! Вам синие к лицу. Хоть на голове, хоть на пяточках!
Увидел красивые коленки и аккуратные ладошки. И носик, восхитительный по
форме и по цвету.
— А, как медику, Вам приходилось реально спасать людей? Искусственное дыхание,
массаж сердца?
— Нет. Но думаю, смогла бы. Я курсы массажа недавно закончила. И много, что
умею.
Михалыч еще раз и повнимательнее осмотрел коленки, ладошки, глаза. И
носик. И подумал: «Ничего себе!..»:
— А как Вас зовут? Извините, на случай, если меня спасать придется…
— Наташа. Не сомневайтесь. Спасу! — она улыбалась.
— Очень приятно. Михалыч. Просто Михалыч.
И осмелел:
— А бывает спасательный тайский массаж?..
— … Ещё как бывает, Михалыч! — к уже знакомым зелёным глазам прибавилась
ироническая улыбка.
— Евгения, будем знакомы. Можно просто Женя.
Михалыч не заметил, как зеленоглазая вернулась.
И не то, чтобы растерялся, а скорее погрустнел.
Выходило немного иначе, чем он надеялся.
Но всё равно перспективно.
На пороге, застёгивая молнию куртки, посмотрел вверх и по сторонам.
В редких разрывах облаков синело небо.
Сквозь желтизну клёна просвечивали остатки зелени.
«Интересно, какой он, тайский массаж? Надо погуглить», — Михалыч слова
знал, а суть процесса представлял смутно. Те из друзей, что побывали
в Таиланде, были не настолько близкими, чтобы доверять их рассказам.
Была осень.