Жена стала одеваться на работу. Михалыч лежал и смотрел.
И, чтоб растянуть удовольствие, затеял обсуждение:
— Вот, ты надела колготки. А теперь джинсы натягиваешь. Почему? Теперь
красивый рисунок колготок не видно.
— Потому что холодно на улице.
— Тогда колготки надо подешевле покупать! Без рисунка, просто шерстяные.
— А я и не покупала. Это твой отец подарил. А ты мне сегодня же подаришь
просто шерстяные. Только не колючие. И не отвлекай, я опаздываю.
— Кстати, есть способ одеваться в два раза быстрее.
— Это как?
— А так: пока голая, складываешь всю одежду рядом. Потом просовываешь
правую ногу в колготки. Потом её же в правую штанину. Потом её же в сапог.
Потом всё так же с левой ногой. Локальная симметрия называется.
Давай, снимай всё и попробуй.
— Михалыч, мне нельзя опаздывать. Если приду пораньше, потренируемся так
раздеваться. Локально-симметрично. Всё, я пошла. Жди сантехников!
Явились сантехники. И стали менять стояк и батарею в детской. Михалыч
зачитался и забыл про них.
Пришла жена.
— Видишь, как и обещала — пораньше!
Михалыч приподнял её, прижал и начал кружить.
А из детской раздались лязг металла и звук падения тела. И нецензурные
выражения. Он поставил жену, хлопнул себя по лбу.
— Ничего себе, я и забыл про них! — и устремился в детскую.
Мастеров было двое, толстый и худой.
— Ребята, вы как?
— Нормально, хозяин.
Стояк и новая батарея уже стояли на месте. Старая лежала на полу. Толстый
мастер, сидя на корточках, захватил на ней огромную гайку-заглушку огромным
гаечным ключом. Отодвинулся в сторону и сказал:
— Васильич, давай!
Худой Васильич подпрыгнул и приземлился на рукоять ключа. Гайка не сдвинулась, очки с него упали. Он выразился. Михалыч сказал:
— Лучше бы наоборот. Худой пусть держит, а упитанный прыгает.
— Мы уже были в такой конфигурации. И он прыгнул на мой палец. Я точнее
прыгаю. На самый кончик. Закон рычага знаем! — сообщил Васильич.
— Тогда так, — придумал Михалыч, — я возьму Васильича на закорки. Мы залезем
на табурет и спрыгнем вдвоём на ключ. Массу удвоим.
И закон рычага сработает.
— Михалыч, ты что, обалдел? — жена стояла в дверях. — Уже и так весь новый
пол побили! И зачем им эта гайка?
— А и правда, зачем вам старая гайка? — Михалыч достал сигареты и открыл
форточку.
Присели, закурили.
— Запчасть. Помоем керосином, почистим. Пригодится. — Васильич выпустил дым
сквозь мефистофельскую улыбку.
— Так, вы, получается, прыгали в своих интересах… — заключил Михалыч.
— Почему в своих? В общечеловеческих. Вам же и поставим когда-нибудь эту
гайку. Или другим людям. — И добавил — Андропов-то помер. Слыхали?
— Ничего себе… А вы откуда знаете?
— Товарищи сверху сказали. В дыру. — Васильич показал. На потолке и в полу
были угловые дыры для стояка. Товарищи чем-то скрежетали. Особенно сверху.
Михалыч докурил.
— Васильич, вы тут сворачивайтесь. И товарищей сюда зовите. Будем поминать
генсека. А ты иди со мной, — это жене.
На кухне жена покрутила пальцем у виска:
— Михалыч, что ты затеваешь? Уж лучше бы и дальше прыгали.
— Давай, режь сало, доставай капусту. Дело серьёзное, — и полез за спиртом.
Пришли ещё трое. И все начали сидеть и поминать генсека…
— Правильный мужик был, хоть и суровый. Против коррупции боролся.
За дисциплину.
— Интеллигентный. Два высших образования, — поддерживал Михалыч.
— Водку удешевил!
— Ну, давай, хозяин! Земля пухом и вечная память!
И отдельная стопка была с кусочком хлеба. Как положено.
Зазвонил телефон. Михалыч взял трубку, потом спросил всех:
— Кто из вас бригадир? Это начальство из ЖКХ!
Все затихли. А бригадир начал слушать трубку и рапортовать:
— Докладываю — дом слит!.. Бригада на полит-собрании. Третий этаж…
По случаю трагической кончины…
Положил трубку и сказал с тревогой:
— Это Петрович! Сюда идёт. Соседи нажаловались. Хозяин, давай по последней.
Всё убираем, и включай телевизор!
Петрович оказался представительным мужчиной с папкой. Пальто и шарф
распахнуты. Галстук чёрный. За его спиной в подъезде галдели соседи:
— Андропова на вас нет! Дом слили, а на улице холодина!
Петрович приказал:
— Все по местам, архаровцы! Андропова на вас нет, зато есть я!
Доделаете всё до конца… А хоть бы и сверхурочно!
Михалыч, да и никто, ещё не знали, что уже родились новые крылатые
слова. «Андропова на вас нет!». На много лет вперёд.
И жена не знала:
— А кто-то кого-то обещал раздевать локально-симметричныи способом.
Андропова на тебя нет, Михалыч! Давай, заводи своего Эллингтона…
— Лапа, а знаешь, как его полностью зовут?
— Как?
— Джон Кеннеди Дюк Эллингтон. А знаешь, Агостиньо Нето пишет стихи?
— А кто это?
— Президент Анголы. И Че Гевара писал.
— А какие?
— «Возьми. Это только сердце.
Закрой его ладонью.
А когда наступит рассвет,
Открой ладонь. Пусть солнце его согреет.»
— Так-таки нет на тебя Андропова, Михалыч…