Умирают романтики.
Чаще всего во сне.
Передозом наивности сломаны, искалечены,
на воняющей краденой похотью простыне,
выпуская из пальцев полтысячи неотвеченных.
На прокуренных кухнях, макая в вино вину,
на салфетках, исчёрканных строчками неуклюжими,
умирают романтики на полпути к окну,
задыхаясь стихами, глупыми и ненужными.
Кое-как подлатавшись, лицо посадив на клей,
умирают в метро, а другие потом, на улицах,
напоровшись с разгону на «деточка, повзрослей»
и, контрольным, добитые «ладно, жена волнуется».
Обменяв на коньяк направление на аборт,
в коридорах пропахшей старухами поликлиники
умирают романтики — лучшие, первый сорт.
И рождаются циники.
* * *
Обожжённые летом —
слепо не верят в мороз,
забывая о шапках,
простужены чаще других.
Беззаботные,
чем-то
похожи на ярких стрекоз.
С ними рядом тревожно,
вдали же — тревожно за них.
Обнажённые нервы
не трогай
и не задевай,
и держи осторожно,
а лучше совсем не держи.
Прикрывая от ветра,
дыханием их согревай,
Очарованных светом
и падких на миражи.
Не хотят расписаний они,
не умеют в строю —
наугад,
напрямик,
не сверяя часы и маршрут.
Обожжённые летом
погибнут в первом бою,
До последнего веря,
что пули
их
не берут.
* * *
Свет экрана — холодный свет,
совершенно не греет руки…
Мистер Андерсон стар и сед,
у него простатит и внуки.
Гендиректор. Весьма богат.
Дом у моря и вид с балкона.
В девяносто — на шестьдесят:
тренажёрка и спа-салоны.
(Третья) Любящая жена,
с этой даже венчались — в храме.
(Ложка, видимо, не нужна.
Можно кушать и так, руками…)
Жизнь, похожая на мечту.
Всё исполнилось. Всё…
Напрасно.
Просыпаясь в ночном поту,
шепчет: «Красную, Нео! Красну…»