Вера — это продлённое хотение.

Ремесло писателя мне кажется весьма близким к ремеслу следователя. Нужно уметь обследовать избранный тобой пласт жизни во взаимодействии всех процессов и затем представить публике материал так, чтобы он легко усваивался, был убедителен, чтобы читатель сам подошёл к правильному выводу, не притягиваемый туда на арканах прописей, чего русский читатель страсть не любит.

Друзья воруют время, а время ворует друзей.

Кто действительно хочет оставить после себя добрую память, должен идти дорогой труда и чести. Благородство — важнейшее качество человека. Во все века оно ценилось как самое выдающееся свойство характера.

У считающего себя святым жена — великомученица.

Он говорил верные вещи, но давал им неверные имена.

Лет 25 тому назад — точно год не помню — Борис Абрамович Березовский привёз в Минск для встречи с президентом Лукашенко человек 20 российских журналистов. Среди них был и я.
В нашу честь был устроен ужин. Во главе стола сидел Лукашенко. В какой-то момент Березовский предложил нам всем по очереди сказать тост в знак благодарности за радушный приём, оказанный нам президентом Беларуси. Память моя не сохранила ни одного из произнесённых тостов — видимо, ничего интересного не прозвучало. Но я хорошо помню, что сказал я, когда очередь дошла до меня: «Моя мама научила меня тому, что когда ломаешь чей-то хлеб, об этом человеке надо говорить или хорошо, или ничего. Поэтому, Александр Григорьевич, я не скажу ничего». Сказал и сел.
Помню, что Березовский был раздражён и попытался сгладить мои слова, а Лукашенко не сказал ничего — только выразительно посмотрел на меня.

Счастье — это бесстрашие во всех смыслах. Сегодня что-то есть, а завтра нет: не бойся, живи!

Некоторые должности похожи на крутые скалы: на них могут взобраться лишь орлы и пресмыкающиеся.

Я считаю себя женщиной сильной и самодостаточной, и ко мне часто прибивало слабых мужчин. Такой характер, как у меня, сильному мужчине не нужен. Сильному мужчине нужна женщина, которая сохранит его интересы и будет жить его жизнью, поэтому он предпочитает слабую и зависимую, которой можно легко управлять. А если вы сильная женщина, то у вас будет муж, как стебель от одуванчика. Он будет мало зарабатывать, но будет очень милым. А богатые мужчины, держатели денег, они, к сожалению, хамят. И по-другому не бывает. Поэтому советую обходить их стороной. Избегайте богатых и сильных мужчин, лучше любите слабых и нежных. Вот моя позиция.

Одиночество народов в цивилизации, когда уже трудно найти собеседника, потому что ты старый, — это общая черта и евреев, и китайцев, и армян. Все остальные кругом — дети.

У истоков каждого успешного предприятия стоит однажды принятое смелое решение.

Патриарх литературы русской — Лев Толстой. Это — Казбек или что там? — самое высокое. В общем, отец. Пушкин — сын, Лермонтов — внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский — племянники. Есенин — незаконнорожденный сын. Все, что дальше, — воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре — на клиросе.

Становление писателя — это прежде всего становление человека: настоящий читатель считывает в книге не фабулу, а вашу душу. Вот это и надо взращивать.

Хороших людей намного больше, но плохие чаще встречаются.

С самого раннего детства я осознавал, что мне не нравится то, как взрослые строят свою жизнь. Я не понимал, как большинство из них могут быть счастливыми, проводя время на работе, которая не имела ничего общего с их настоящими пристрастиями и за которую они получали немногим больше суммы, необходимой для покрытия всех текущих расходов. Мне казалось, что это общепринятая норма поведения — отказаться от стремлений, приключений и любопытства, чтобы лучше вписаться в шаблон, который другие для нас уже подготовили. Я был уверен, что есть и другие варианты существования.

Вот что люди умеют лучше всего: так отфильтровать новую информацию, чтобы их устоявшиеся взгляды остались нетронутыми.

Отборные крупнокалиберные болваны.

Понимаете, я не люблю текстов, где есть хеппи-энд, и не люблю текстов, где есть sad end, депрессивный энд. Мне нравится такой энд, который оставляет читателя в лёгком недоумении. Мой любимый финал — это финал рассказа Нины Катерли «Зелье». Я часто вспоминаю этого автора именно сейчас, потому что перечитывал только что «Коллекцию доктора Эмиля» и «Зелье» — два лучших фантастических рассказа семидесятых годов. Перечитайте «Зелье». Вот это тот финал, который я люблю: лопнувшая струна, оборванная мелодия, непонятно, что будет — и вы остаётесь в таком звучащем пространстве, очень мощном!

Я не самый умный парень на свете, но я умею подбирать умных сотрудников.