В любой сфере есть ремесло, а есть искусство. Когда говорят об актёре «он хороший ремесленник» — это вранье! Я знал сапожника, который обожал свою работу: он видел оторванную подошву, и у него шла слюна.

Хорошо действующая тирания встречается так же редко, как эффективная демократия.

Музы — это не девушки по вызову. Они сами, кого захотят, того и вызовут.

Люди педалирующие, акцентирующие свою доброту, мне кажутся подозрительными. Доброта — это тихая вещь.

Ставя дипломатии объективно невыполнимые задачи, государство обрекает её на неудачу и, что не менее важно, на утрату репутации. Безропотно пытаясь выполнить такие задачи, даже самые искусные дипломаты рискуют превратиться в посмешище.

Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие.

Покаяние не может быть принудительным — это аксиома. Можно пристыдить человека, можно очень чувствительно наказать его, можно, наконец, заставить прилюдно извиниться, но принудить его покаяться — невозможно, это сугубо внутренний, интимный процесс. Будь то мелкий проступок, или же самое жестокое, кровавое преступление, если сам человек не осознал меру своего падения и внутренне не содрогнулся, бесполезно взывать к его совести, или растолковывать весь ужас содеянного им.

Будущее — это роскошь. Слишком много его никогда не бывает.

Трёх вещей нету в мире: лестницы в небо, моста, перекинутого через моря, и справедливости в сердце человеческом.

Капитуляция — не позор. Хороший генерал не будет завлекать последнего оставшегося в живых солдата идеей борьбы, точно так же как хороший шахматист не станет продолжать заведомо проигранную партию.

Нет мысли, которую нельзя было бы высказать просто и ясно.

Отсутствие рекламы — тоже своеобразная реклама. Когда любая информация о человеке на вес золота, это вызывает дополнительный интерес. Например, Михаил Шуфутинский, когда его знали только по записям, был очень популярен. А как только по ТВ закрутили его клипы, он сдулся в два года.

На мой взгляд, тройка самых стойких и пассионарных народов мира — это армяне, евреи и корейцы.

Композитор не должен как-либо выглядеть. Это человек без имиджа, просто фамилия на титульном листе партитуры. Чем лучше выглядит композитор, тем он менее интересен.

Я вижу теперь, что самое страшное, что может со мной случиться, это что я могу высохнуть. Высохнут глаза, высохнет рот, высохнет мозг. Не будет никаких соков, а я буду всё ещё жить и жить — может быть, сорок лет. Жить без соков — это самое страшное для человека.

Величайший подарок, который ты можешь дать кому-то, — это дар вдохновения.

Представь, что завтра ты должен умереть. Наверняка ты иначе взглянешь на пройденную жизнь и предъявишь себе иные требования. Возможно, ты вдруг окажешься в тупике и поймёшь, что вся твоя жизнь была бессмыслицей и подобна бегу пленённой белки в колесе. Если представишь, что через две-три минуты тебя уже не будет, каким кладом окажется для тебя каждый миг из будущего, какими счастливыми глупцами покажутся люди, у которых впереди целая жизнь, но они её не ценят?! С каким почтением, с какой бережностью относился бы ты к жизни каждого человека. Как же нам не хватает сил, чтобы любить друг друга.

Создать хорошую компанию — как испечь хороший пирог: нужно просто взять правильные ингредиенты в правильных пропорциях.

Был такой семинар, который я вёл, — «Практическая работа дипломата». Я всегда говорил своим студентам, что если вы не согласны с какими-то текущими директивами руководства в чём-то конкретном, не столь принципиальном, то вы обязаны исполнять указания и принимать их не только головой, но и сердцем. Но если вы не согласны с политикой страны в целом, если вы считаете эту политику ошибочной, ваш человеческий долг и служебная обязанность уволиться, потому что невозможно раздваиваться.

Есть железная логика — рельсы, есть надёжная истина — шпалы.