Хочешь быть счастливым, но не знаешь как? Выбери человека, которому что-то нужно и дай ему это, не рассчитывая ни на что взамен. Человек, может быть, воспримет это в штыки и поначалу не поймет тебя, потому что считает, что ничего не бывает «просто так». Но ты возьми и сделай! Это принесёт тебе радость и будет греть душу.

Современная Россия — это жук на спине. Сучит ногами, а встать не может.

Как труден путь вначале, когда среди вороха всего, что представляется, не знаешь ещё, что у тебя главное, что составляет начало того, из чего впоследствии сложется путь. И как легко, свободно и ясно потом, когда уже увидишь Целое.

Богу искренний атеист угоднее фальшивого верующего.

Европа — покинутый и оставленный на разграбление вишнёвый сад. Фирсы прячутся от толп мигрантов, Раневские донюхивают кокаин на остатки здоровья, Петя Трофимов пишет еврозаконы, Аня осознала себя квир-персоной, а доживающие маразмеющие Гаевы, что старик Байден, шамкают дежурные слова о добре и справедливости.

Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.

Ты никогда не убедишь собаку, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. Собака — это лучший критик, самый строгий. Попробуй изобразить перед ней кого угодно, и твоё прекрасное представление о себе как о хорошем актёре разобьётся о её недоумённый взгляд.

Атаматик — это традиционный армянский семейный праздник. Его отмечают, когда у ребёнка появляется первый зуб. Готовится угощение, собираются гости, ковёр устилают различными предметами — это могут быть ножницы, булавки, игрушки и вообще всё, что попадёт под руку — и затем сажают на него малыша. Когда тот подбирает что-либо приглянувшееся, взрослые делают соответствующие умозаключения о будущей профессии ребёнка. Если, к примеру, он взял ножницы, то можно предположить, что станет парикмахером или портным, если половник — то поваром, а если схватился за нож — пиши пропало: будет разбойником.
Когда мне было шесть месяцев, главную роль в старинном обряде исполнил и я. Оказавшись в центре ковра, я немедленно потянулся к деревянной лошадке, чем немало озадачил родных. Они подумали и решили, что я стану ветеринаром.
Лишь спустя несколько лет стало ясно, что деревянная лошадка символизировала шахматного коня.

Однажды поздно ночью, когда «Клан Сопрано» только начали показывать, в мою манхэттенскую квартиру кто-то постучал. Я открыл дверь, и чувак, который там стоял, в момент сделался белым, как простыня. Я не сразу понял, чего он так испугался. А он просто решил, что я Тони Сопрано.

Ты дома не там, где живёшь, а там, где тебя понимают.

Иногда смотришь по телевизору архивную запись и видишь, как какая-то старушка с бантиком скромно садится за инструмент и играет такие музыкально-философские глубины…

Представьте себе цивилизацию, зародившуюся, пусть не на пятнадцать миллионов лет назад, а, хотя бы, на пятнадцать тысяч лет раньше нашей. Даже на сто пятьдесят лет! Неужели они сегодня пользовались бы летающими тарелками и биологическими роботами для удовлетворения пагубных для нас страстей? Реальность голографических сущностей намного превосходит человеческую фантазию.

Из всего, что я потерял, мне больше всего не хватает мозгов…

Моё основное бизнес-правило — всегда надо отступать. Никогда не надо нападать. Нужно притвориться слабым. И когда ты отступишь, твой противник обязательно сделает ошибку, потому что подумает: «Я победил». И вот когда он откроется, тогда ты и увидишь его слабые точки. И сможешь ударить его, но только один раз — второго шанса у тебя не будет.

Знаете, какая разница между игрой на сцене и игрой в кино? Играть — всё равно что ходить по канату. На сцене канат натянут высоко-высоко. Брякнешься, так брякнешься по-настоящему. В кино канат лежит на полу.

Если из двух зол можно выбирать, то это уже неплохо.

Русский стол — это почти смертельно. Это кошмар — эти пироги, винегреты, эти рыба и мясо. И так во всём: мы ни в чём не знаем меры. Я учил свою дочь древнегреческому правилу: во всём должна быть мера. Искусство и культура — это всегда соблюдение меры.

Победить женщину можно и ложью, но удержать её можно только правдой.

Секрет моего долголетия — четыре часа игры на фортепиано в день, три свежих яйца и стакан вина.

Ни у кого не бывает такого секса, каким он бывает в кино. В жизни вы вряд ли станете заниматься этим на полу, и вы точно никогда не станете заниматься этим, стоя в полный рост. Да, на вас вполне может остаться какая-то нелепая одежда, а вот сексуального белья почти наверняка не будет. И вообще, если кто-то в порыве страсти начнёт срывать с меня одежду — я его убью.