— Шикарная прическа, сэр!
— Я дам вам номер своего стилиста, он сделает вам такую же.
— А в чем разница, между стилистом и парикмахером?
— Примерно пятьдесят долларов.

— Вам зажечь сигару?
— Нет, спасибо, я пытаюсь бросить, поэтому с недавних пор лишь держу их во рту.
— Почему бы вам тогда не держать во рту более дешёвый сорт?
— Что, ещё снизить и свой жизненный уровень?

— Я возмущен тем, что ты хочешь погубить моего сына!
— Это ты погубил его. И не любовью, а своим ужасающим давлением. Он украл работу гения, чтобы заслужить признание тирана!

— Когда что-то делается в первый раз, для детективов это представляет большой интерес!

— Вам стоило заняться медициной.
— Только не мне. Предпочитаю убийства. Эти врачи… Мой дядя был врачом. К нему приходили только больные люди со своими жалобами. Как только им становилось лучше, они исчезали. Ни одной открыточки. Пока они были больны, они помнили его телефон. Что это за жизнь? Сплошные жалобы.

— Там, где есть вина, есть надежда.

Ты сильно изменилась,
Я знал тебя девчонкой,
Две чёрные косички,
Тоненькие ножки.
И кто бы мог подумать,
Что из того котёнка
Ты вырастешь красивой
Дикой чёрной кошкой.

На ощупь шелковиста,
Ты хищница, однако,
Хэй, уберите руки, говоришь.
Плейбои и артисты
Пытаются напрасно,
… показать весь текст …

— Поль, можно я задам тебе один вопрос? У нас роман?
— Я бы сказал, прелюдия к роману.
— Потрясающе.
— Прелюдия-это всегда часть романа, который вот-вот начнётся. Не забывай об этом.

— Иногда мы должны подумать даже о тех, кого не слишком любим.

— Если они сделали это поймайте их. Даже, если бы ангел сделал это, я бы достал наручники для рук и веревку для крыльев.

— Смерть заставляет моментально повзрослеть.
— Да, смерть всегда влечёт это.

— Как можно смотреть на убийство невинных животных?

— Это частный клуб, международный. Мы лишь его отделение. Наши члены тестируются, их коэффициент должен быть в границах двух верхних процентов.
— Коэффициент чего, сэр?
— Интеллекта, лейтенант…
— Значит, я разговаривал с самыми умными людьми в мире? А я и не заметил.

— Лерби был ничтожеством, дешёвым обманщиком, который торговал корейским трикотажем. Через неделю наш развод должен был быть оформлен, и если бы он подождал семь дней со своим взрывом, мне не пришлось бы сейчас сидеть здесь! Мне не нужна служба, не нужны цветы, не нужен гроб!
— Миссис Лерби, ваш муж заказал кремацию. Какой-то контейнер для этого нужен. Таковы правила.
— Он и в свои лучшие дни весил не более девяносто восьми футов, а то, что осталось от него сейчас поместится и в коробку от обуви!

— Пока люди будут помнить меня, я буду жить

— Я с трех лет каталась верхом на пони, падала, могла скакать как хочу и куда хочу, но в пределах дедушкиного имения в Кенте. Это дедушка подарил мне пони за то, что я хорошо танцевала перед его гостями. Я была как цыганка и при звуках музыки просто растворялась в ней.

— У вас есть имя, по которому я могу к вам обращаться?
— Да. Лейтенант.

— Я скажу вам как опытный человек. Иногда разумней быть добрым, чем честным.

— Камера-это как палитра художника. Инструмент без таланта ничто.

— У вас такая семья, мисс Литтон. Каждый думает, что я собираюсь арестовать его.
— Кроме меня!
— Да… Для меня большое облегчение говорить с вами, а то я уже начал чувствовать себя полицейским.
— А вы и есть полицейский и хороший. Вы говорите что-либо только тогда, когда это нужно и не ранее. Вы умеете хранить секреты.