— Если мне суждено умереть завтра, я не буду сожалеть. Я действительно сделал все, что мог.

— Когда ты поднялся на вершину, единственный путь-это вниз, и это самое сложное.

— Я не из тех, кто затаивает злобу. В самый момент предательства я чувствую себя так, будто меня ударили ножом в спину, и, конечно, моя первая реакция: «Я убью этого ублюдка!» Но это проходит. Я заставляю себя справиться с этим чувством. Я не задерживаюсь на нём. Оно того не стоит. Меня много предавали, но я стискивал зубы, прикусывал язык и говорил: «Да пошли они!»

— Идти вперед, пусть медленно, но к вершине!

— Я не хочу стать какой-нибудь там звездой, я стану легендой.

Не страна, а дурдом нас зомбируют ночью,
Зомбируют днём, детский сад, где все вещи
Вверх дном. Где на троне сидит,
В маске клоуна гном.

Узурпаторов план — нас доить, как коров
Вечно править меняясь местами
Им не нужен народ, нужно больше рабов
Перед ними, чтобы мы пресмыкались.

Всех, кто против, в тюрьму, а лучше в гробу
Запереть, и чтобы не жужжали
Людям буквой закона, ломают судьбу
Забыв про завета скрижали.

— Я узнал от тибетских монахов, что три самые страшные вещи, которые могут произойти с человеком-это красота, слава и богатство.

Наибольшая моя проблема в том, что я не способен глубоко любить. Поэтому в отношениях с женщинами я всегда использую длинный бамбуковый шест с кожаной петлей на конце. Я набрасываю эту петлю на шею так, чтобы они не могли уйти или подойти слишком близко. Это похоже на ловлю змей.

— Она мне очень нравилась. Её радость, её улыбка: она была как лучик солнца, она передавала счастье.

— Мне интересно жить. Интересно разговаривать с таксистом, проституткой, которая сидит в этом баре, гулять, смотреть на лица. В магазины заходить, смотреть хорошее кино, читать хорошую литературу, потому что везде-везде-везде есть то, что тебя радует.

— Это четкий закон: ты берешь, чтобы отдать, и отдаешь, чтобы потом взять.

— Свобода хороша, только когда ей пользуешься.

— Не доверяйте своё сердце полностью-никому!

— Играя Веронику, я думала о себе, о своей жизни, короткой, но бурной. Нелегко 16-летней девочке обосноваться в столице, и тем более стать актрисой. Но мне это удалось! Разница между мной и Вероникой в том, что она едет в Нью-Йорк, как студентка, при поддержке родителей, а я покинула родной дом, имея за душой лишь добрые напутственные слова.

— Любой кусок жизни имеет значение. Важно уметь извлечь смысл. Если с интересом и любовью воспринимать то, что вокруг тебя.

Я, как мост любви между Рио-де-ла-Пата и Россией, так я себя чувствую сегодня. Взволнована и благодарна за этот символ братства двух культур, у которых много общего. Жизнь дала мне эту уникальную возможность, и я буду работать над тем, чтобы наши отношения становились все крепче и крепче.

— Самое страшное-потерять то, из чего ты состоишь.

— Сегодня я думал, что с тобой что-то случилось-авария или что-то еще. Я знал, что нельзя об этом думать. Но это было почти так же страшно, как мысль о том, что ты меня можешь не любить. И честно говоря, даже страшнее. И я просто стал молиться Богу. И даже согласился на то, чего так боялся вчера. Лучше ты не будешь меня любить…

— Я не знаю. Я могла бы выйти за него замуж, да. Хотя никогда не была и даже не знаю яникогда не была супертрадиционной девушкой, но в то же время тогда мне казалось, что эти отношения самые важные в моей жизни. Казалось, что это оно. Для меня, честно, странно сейчас говорить об этом, потому что раньше я не позволяла себе обсуждать то, что случилось. Думала, все посчитают, что я жажду внимания. Мы с Робертом были вместе несколько лет. Он был моей первой любовью, и он лучший.

— Но никто по-настоящему не умерает, пока о нём помнят.