— Я убил человека.
— Кого?
— Я убил человека.
— Зачем?
— Подражаю Достоевскому. Раскольникову. Это первая строчка моего будущего романа.
Редактора вышли совещаться. Через 15 минут главный редактор сказал, что из меня никогда не получится писатель и чтобы я больше никогда не писал.
Роботы так и не поняли, зачем описывать убийство человека, если таких живых реликтов почти не осталось…
А я убил человека и это была гениальная концепция будущего романа, как у Достоевского. Но мне не везло. Все редактора были роботами.
— А сам-то ты человек или робот? — спросил у меня старый редактор.
Но я не стал отвечать на этот вопрос. Если честно, я сам был не уверен, кто я.
А мою первую строчку первого романа передали в суд.
— Нельзя ничего писать про людей! Роботам это не нравится! — сказал судья и мой литературный дневник уничтожили бумагоперерабатывающей машинкой.
— Неужели я правда никогда не буду писателем? — спросил я у робота-гадалки.
— Но робот-гадалка зависла.

— Я убил человека.
— А почему бы не рискнуть в эту сторону? Давайте попробуем неожиданный ход!
И мы с редактором пошли в ночной клуб знакомиться.
— Но разве можно в ночном клубе написать глубокий, сильный текст? — удивился я.
— В ночном клубе можно убить человека! — засмеялся редактор.
— Но я новый Достоевский, это идея Достоевского! — сказал я.
— Не ври! Пойдем искать человека! — засмеялся редактор.
Я думал, редактор шутит и все лето ходил с ним по клубам. Но потом оказалось, что он не редактор, а следователь и мою строчку «Я убил человека» принял за серийный поиск жертв и стал меня подстрекать, чтобы поймать с поличным.
Когда я все-таки доказал редактору, что подражал Достоевскому, редактор сказал, что сейчас все-равно огромный дефицит женских персонажей и мы все-равно продолжили искать девушек, до одурения.
А может, редактор мне так и не поверил и продолжал ловить меня с поличным. Этот вопрос так и остался загадкой.

— Я убил человека.
— Ваша версия реальности недоступна!
— Как? А Раскольников же эту идею развил?
— А ты не повторяй чужие идеи.
— А я второй Достоевский, я его перевоплощение. Я убил человека!
— Ваша версия реальности не доступна!
— Но я концепцию такую придумал. Это первая строчка моего романа.
— Ваша версия реальности недоступна!
И я пошел искать другого редактора. А этот редактор оказался роботом.
— Ваша версия реальности недоступна! — услышал робот мои мысли.
И я убежал от этого редактора.
Советую всем писателям никогда не брать себе в редактора роботов.
Но найти редактора-человека было очень тяжело. Все редактора были роботами. И я решил писать роман сам, с авторским редактированием.

— Я убил человека.
— А зачем?
— А это первая строчка романа, подражание Раскольникову.
— Хороший вывод из Достоевского. Вы что, хотите мне мозги запудрить?
— Зачем?
— Вы маньяк! Вы уже два месяца знакомитесь с девушками!
— А я хочу написать роман «Как не познакомиться с девушкой».
— Вы что, хотите сказать, что стали маньяком, чтобы роман на эту тему написать, а фраза «Я убил человека» — это достоевщина?
— Да, Вы меня правильно поняли.
— Тогда ищите редактора, а за ложный вызов ответите!
— Ыыыыыыы!
— Ыыыыыыыы!

— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— Молодой человек, а Вам срочно? Резано?
— Девушка, извините, ничего срочного. Просто хотел бы познакомиться!
— Как? Ну если Вы в метро знакомитесь, значит Вам горит? Значит у Вас чешется?
— Ой, девушка, извините! Это у Вас язык чешется.
— Молодой человек, а Вы проблемный!
— Ыыыыыыыы! И Вы, девушка, проблемная!
— Ыыыыыыы! Иногда лучше жевать, чем говорить, молодой человек!
— Ааааааааа!
— Ыыыыыыыы!

— Я убил человека.
— Ну давайте подведем промежуточные итоги. А с какого бодуна Вы человека убили?
— А это первая строчка моего романа, я подражал Достоевскому, идее Раскольникова.
— Извините, но я не литературный редактор, я следователь. Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос нормально. Зачем Вы убили человека?
— Вы что, не понимаете? Я первую строчку романа написал «Я убил человека».
— Я все понимаю. А зачем Вы тогда в метро с девушками знакомились?
— А все люди знакомятся.
— Но все люди не пишут «Я убил человека».
— Но я же писатель.
— А чем докажите, что Вы писатель?
— Я люблю читать.
— И с девушками любите знакомиться?
— А все с девушками знакомятся.
— Да, молодой человек! Вы поставили меня в тупик. Если еще раз увижу, что В

Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота.
Лезли добро, истина и красота,
А вылезла чернота.

— Я убил человека.
— А Вы что, маньяк?
— Нет, я писатель.
— А зачем человека убили?
— А это первая строчка моего романа, подражание Раскольникову Достоевского.
— Да врите больше! Вы маньяк!
— А Вы точно редактор?
— А я и редактор и следователь одновременно. Давайте с Вами планировать, будете ли Вы еще людей убивать?
— А зачем? Я же это роман философский пишу.
— Нет, молодой человек, у нас с Вами будет следственный эксперимент. Пройдемте на улицу и начните знакомиться с девушками, а там посмотрим!
— Аааааааа!
— Ыыыыыыыыыы!

— Я убил человека.
— Хорошо! Займемся поиском авторского стиля. Вы под какую музыку любите танцевать?
— А это я Раскольникову подражаю, по Достоевскому.
— Ерунда это все. Давайте сходим в клуб и познакомимся с девушками.
— А Вы точно редактор?
— Еще бы! Я помогу Вам найти себя в литературе!
— А зачем с девушками знакомиться?
— А не надо было начинать роман с фразы «Я убил человека». Теперь у нас следственный эксперимент. А вдруг Вы еще кого-нибудь убьете?
— Так я же писатель. Это первая строчка романа.
— Я верю Вам, верю! Но с девушками знакомиться все-таки придется.
— Ааааааа!
— Ыыыыыыы!

— Я убил человека.
— А Вы хотите попасть в анналы вечности и написать гениальный роман?
— Да, как у Достоевского, развиваю идею Раскольникова.
— А Вы никогда не знакомились на улице?
— Никогда!
— Ну давайте попробуем! Возьмите у нескольких девушек телефоны.
— А зачем?
— Ну Вы же написали «Я убил человека», вот мы и проверим, как Вы знакомитесь.
— А какая здесь связь?
— А Вы хотите попасть в анналы вечности и написать гениальный роман?
— Да.
— Ну тогда идите и знакомьтесь с девушками, а наши редактора Вам помогут.
И я пошел знакомиться с девушками, а про свою первую строчку будущего романа «Я убил человека» вообще забыл.

— Я убил человека.
— А как Вы пишите детективы, еще не понятно.
— Как Раскольников, как Достоевский.
— Ну пойдемте в клуб, будем знакомиться, там видно будет.
— А зачем знакомиться? Вы же не тренер по пик-апу, Вы редактор.
— Нет, молодой человек, назвался груздем, полезай в кузов. Если Ваш роман начинается со строчки «Я убил человека», надо провести следственный эксперимент.
— Аааааааа!
— Ыыыыыыы!

— Я убил человека.
— А Вас раскритикуют! Были уже такие прецеденты.
— Наоборот хорошо, когда много критики.
— А Вы точно писатель?
— Но не маньяк же.
— Ааааа. Я знаю, Вы маньяк.
— Да нет же, писатель.
— Да нет же, маньяк!
— Да это я Достоевскому подражаю! Как Раскольников.
— Да нет же, это Вы как Чикатило.
И я отправил этого редактора в игнор.

— Я убил человека.
— И вообще я удивляюсь, откуда такие писатели берутся.
— А я по Достоевскому, идея Раскольникова.
— Аааааа! Это Вы не сами убили. А зачем от первого лица пишите?
— А так убедительнее.
— Я и говорю, откуда такие писатели берутся. Вам не редактор нужен, Вам нужен милиционер.
— Ыыыыыыы!
— Пройдемте в милицию, молодой человек, там Вам помогут Ваш роман дописать.
— Аааааааа!
— Ыыыыыыыы!

— Я убил человека.
— Это иногда прокатывает, а иногда — не очень. А зачем Вы убили человека? Вам не редактор нужен, а адвокат.
— Так это же я первую строчку своего романа написал. Мой герой — как Раскольников.
— Аааааа! Но Вам все равно нужен адвокат. Теперь докажите, что Вы — это не Ваш герой. Не надо было от первого лица писать.
— Аааааааа!
— Ничего страшного, молодой человек! В следующий раз будете думать, перед тем, как писать.

— Я убил человека!
— Но это неверные и заведомо ложные сведения!
— Так это же я по мотивам «Преступления и наказания», как Раскольников Достоевского.
— Тогда это вторично, плагиат.
— Но я напишу о современном Раскольникове.
— А своих идей у Вас нет?
— Но все новое — это хорошо забытое старое.
— Раскольникова в школе проходят. Но если Вы будете писать, что убили человека, Вас никто не поймет.
— Ну посмотрим.
На следующий день в милиции.
— У Вас какая отметка по литературе? — спросил миллиционер.
— Четверка!
— А зачем Вы хотите стать писателем? Для этого нужен талант.
— Ну я буду стараться.
… показать весь текст …

— Я убил человека.
— Вам нужна какая-то практика. Что можете сделать Вы, чтобы Ваша книга увлекательнее читалась?
— Я могу написать лучше, чем Достоевский. Сделать двойника Раскольникова более глубокой и противоречивой личностью.
— Нет, молодой человек! Вам нужно пойти на улицу и развязать драку. Выйти из драки победителем и сфотографировать чей-нибудь разбитый нос.
— А при чем здесь мой роман?
— А при том, что если Вам «чешется», не романы надо писать, а искать приключения в реальной жизни.
— Нет уж, я буду кабинетным писателем.
— А таких не бывает. Писатель должен быть авантюристом и реально вариться в приключениях.
— А я буду фантазировать.
— Никогда не фантазируйте, молодой человек! Действуйте!
И я пошел на улицу искать какую-нибудь заварушку.

Во мне есть архетип кота, пса и шута,
Но душу победила пустота,
Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я сволота,
Во мне есть чернота, но есть и красота,
Но в зеркале — сплошная кривота!

— Я убил человека.
— А что за книгу Вы хотите написать? Художественную или не художественную? И какой цели Вы хотите достичь?
— Подражаю Достоевскому, как Раскольников.
— А это точно не на личном опыте?
— Нет, да что Вы?
— А если Вас в милицию сдадут?
— Да что Вы, это же достоевщина.
— А я Вас сам сдам в милицию!
И мне пришлось от этого редактора убежать.

— Я убил человека.
— Что, всем редакторам назло?
— Ну это идея Раскольникова, мысль Достоевского.
— А как я вырулю? Ищи другого редактора или следователя!
И я нашел другого редактора. Мы пошли на дискотеку.
На следующий день редактор опять позвал меня на дискотеку.
На следующий день редактор опять взял меня на дискотеку.
— А ты точно редактор, а не учитель танцев? — спросил я.
— Конечно! — усмехнулся редактор.
Мы все лето ходил и на дискотеки и собирали материал для книги.
— Но я же хотел филосо…
… показать весь текст …

— Я убил человека.
— Ты что, писатель? Ты что, Лев Толстой? Ну какая книга? Где ты, а где книга!
— Ну почти Толстой. Я Достоевский. Это Раскольников убил человека.
— Хочешь поделиться с миром своими открытиями? Нужна системность и масштаб. На самом деле это не так трудно написать книгу, если есть редактор. Вы начинаете первое предложение. Потом — второе предложение и потом Вас уже не остановить. Предлагаю Вам не терять свое время и нанять редактора.
— А у Достоевского разве был редактор? Я как Достоевский. Я тоже гений. Я сам роман напишу.
— Ну как хотите, молодой человек, пишите макулатуру.
И редактор громко хлопнул дверью.
А за дверью уже стоял другой редактор и… держал в руке топор. Это был представитель следствия. Предстояло узнать, убьет ли этот писатель еще кого-нибудь.