— Я убил человека.
— Кого?
— Я убил человека.
— Зачем?
— Подражаю Достоевскому. Раскольникову. Это первая строчка моего будущего романа.
Редактора вышли совещаться. Через 15 минут главный редактор сказал, что из меня никогда не получится писатель и чтобы я больше никогда не писал.
Роботы так и не поняли, зачем описывать убийство человека, если таких живых реликтов почти не осталось…
А я убил человека и это была гениальная концепция будущего романа, как у Достоевского. Но мне не везло. Все редактора были роботами.
— А сам-то ты человек или робот? — спросил у меня старый редактор.
Но я не стал отвечать на этот вопрос. Если честно, я сам был не уверен, кто я.
А мою первую строчку первого романа передали в суд.
— Нельзя ничего писать про людей! Роботам это не нравится! — сказал судья и мой литературный дневник уничтожили бумагоперерабатывающей машинкой.
— Неужели я правда никогда не буду писателем? — спросил я у робота-гадалки.
— Но робот-гадалка зависла.