Все мы графоманы, делящиеся на графоманов высшего, первого и второго сорта. Есть, правда, ещё неликвидные. Ну это те самые, которых не задушишь, не убьёшь, но мы к ним не относимся.

Уймитесь, снобы!
Я пишу не к вам
О том, что я смотрю
В повторе «Сильву»,
Где ерунда вольна и такова:
Здесь любят так, как не бывает — сильно.
Что сильно всё: и голоса звенят,
И страсти рвут на части занавеску,
И так я радуюсь за этих, блин, ребят —
За Воляпюк и за его Вареску!

Будет девочка смеяться,
Будет глазками стрелять,
А над ней, как голубь сизый
Будет время пролетать.

Вышли на прогулку. Слева — мама с папой! Справа — няня и три ребёнка!

Умоляю вас, запомните наконец — не убивал Эдмон Дантес Пушкина!

С чего начинается рыбина?
Опять тебе слышится родина!
Рыбина — с моря и речки,
А родина — с мамы и печки.
Купи слуховой аппарат!

Трои умирают, а их кони бессмертны…

Мой старый друг, мой древний динозавр,
Усталые зелёные глаза,
На тумбочке в пакете апельсины,
— Болит?
— Не сильно.
Он балагурит, шутит с медсестрой,
Что с именем таким хорошим — Вера,
Здесь капельниц худых железный строй
Почти похож на копья тамплиеров
И кажется, что в шкафчике палаты
Мечи и латы.
Мой старый друг, из олова солдатик,
Больничного окна квадратик,
На подоконнике Каверин и Марк Твен.
… показать весь текст …

А из алых парусов получилось много-много красных юбок!

Чувствую себя старой повозкой, но с новым четвёртым колесом!

«Пора уже маску позерства
на честную позу сменить…»

«…И заикается уродство,
Являя право на родство».

«Формидабль!» Узнала сегодня, что это о моих стихах.

Приходит Чапаев в редакцию с десятью томами романа. Заходит к редактору
и говорит:
— Я сочинил роман, и хочу, чтобы вы его напечатали.
Редактор открывает 1-ю стр. первого тома и читает:
— «Командир сел на лошадь и поскакал в штаб», тааак начало хорошее,
посмотрим, что у вас в конце.
Открывает последнюю стр. последнего тома и читает:
— «Командир слез с лошади и зашел в штаб». А в середине-то что???
Чапаев:
— Цок-цок-цок!

Литературой управляют ничтожества.
Величества — ей служат.

О квадроберах
«Хорошо быть кисою, хорошо собакою —
Где хочу пописаю, где хочу покакаю!»

Научили детей любить животных?

А как мило всё начиналось: с хороводов зайчиков и лисичек вокруг ёлки, с Фили и Степашки в телеэкране, с мимишных фоточек котиков и собачек в соцсетях…

На вокзале народ пёстр,
Он по лавкам лаваш ест,
У него в мелких крошках рот,
В кошельках звонче струн медь.

На подножку вскочу — ач! -,
Полечу за тобой вслед,
А за мной как свирель плач
И разбитых сердец шлейф…

Пошутим, пока не дошло до зазимков,
До крупных снежинок, ледка, дубачка.
Наденем сапожки заместно ботинков,
Напялим шапчонку под цвет кабачка.

Нацедим из банки наливки по рюмке,
Потом напластаем с картохой пирог,
Достанем газету с кроссвордом из сумки
И весь-то его отгадаем, даст Бог!

Я, наверно, других, не фамильных кровей:
я двужильнее, злей, не в пример здоровей —
весь в тамбовских прабабок, дьячковых старух.
Правым ухом востёр, а на левое глух.
Собирайся, мой род, мой приход отмечать:
пить дурной самогон и «матаню» кричать,
каблуками стучать, колготать что есть сил…
Собирайся, мой род, выходи из могил!
Ну-ка, прадеды, деды! Гляжу — столько лиц!
Созывайте своих незабвенных вдовиц —
захопёрских касаток, линялых стрижих!
Не найдёте своих — приводите чужих!
Полно вам по курганам-бурьянам лежать!
Нынче будем друг дружку за руки держать.
… показать весь текст …

После золотой осени наступает серая: чёрные дома, чёрные деревья, черные дороги. Сверху нависает сызовато — мышиный купол. Если вырубить электричество, то вскоре повысится демография, месяцев через девять, аккурат к весне.