Скатились, не иначе, к бездне мы,
Живём в последних временах.
Где ж эти четверо наездников
На отощалых скакунах?

Нас за какие-то коврижечки
Небесный милует Отец:
Конец какой-то «на пол шишечки»,
Не до конца такой конец.

И даже котики Натахины
Потоп устроили лишь в тапках
Всё уронили без размаха и
Так, нехотя — у них ведь лапки.
… показать весь текст …

Я уважаю вообще все профессии, если человек в них профессионал.

Катитесь к черту, господа,
которым нравится война,
которым горе — не беда,
что разворована страна;
кто здесь купается во лжи
и изучает реверанс;
кто натворит и убежит
отсюда в солнечный Прованс.
Катитесь к черту, господа,
еще до первых петухов.
Все те, кто возомнил себя
«пророком» или пастухом.
Под шепот млечного пути —
до вожделенных заграниц.
… показать весь текст …

Он попал к нам на работу совершенно из ниоткуда. Просто однажды появился рыжий, большой кот со львиной гривой и шерстью такой толщины, что только держись. Мы его подкармливали. Но рыжий оказался совсем не боец. Он уступал еду кошкам и совсем не умел кусаться и царапаться.
Мы предположили, что он каким то образом попал из тёплого дома к нам на завод. Особенно его обижала одна кошечка. Моя любимица. Маленькая, худая, черненькая с большими белыми пятнами и всегда грязным белым носом. Я так и называ…
… показать весь текст …

Деревня умирала. В ней
холодный поселился вечер.
И птицей белогрудой, певчей
блуждало эхо в тишине.
В глаза разбитого окна
смотрело небо изумленно.
И в руки тополей зеленых
ложилась сонная луна.
Деревня умирала. Там
давно небеленые стены.
Не пахнет скошенное сено,
не ходят гуси по пятам.
Дожди рукой своей скупой
поили яблони устало.
… показать весь текст …

Еще в тридцать три года придумал тост: «Дай Господь, чтобы все хорошие слова мне говорили в спину.»
Понимаете? Не в лицо. В лицо все говорить умеют, а стоит только отвернуться…

Мне стало неловко перед ангелом. Дети все-таки воплощенная совесть.
Как ангелы, они тревожно задают свои вопросики, потом перестают и становятся взрослыми. Заткнутся и живут. Понимают, что без сил. Ничего не могут поделать, и никто ничего не может.

Когда мой приятель в очередной раз надумал жениться, он битый месяц ежедневно приводил ко мне кандидаток в спутницы жизни, после чего неизменно спрашивал: ну, как? — Тебе с ней уживаться, ты и решай, уклончиво отвечал я. Тем паче, что конкретного критерия не имелось — среди приводимых дам были адвокатша, повариха, лектор общества «Знание» и даже артистка, отмеченная Госпремией за участие в фильме про белорусских партизан. Наконец он пришёл с тихой занудливой переводчицей, которая ковыряла вилкой в зубах и поминутно говорила «говно» и «ага». Когда мне это надоело, я прямо сказал Васечке, чтобы он увёл свою даму прочь и не медля послал её на хер…
Вчера я позвонил приятелю, чтобы поздравить с десятой годовщиной супружеской жизни. К телефону подошла его жена и, поблагодарив за поздравление, сказала:
— Ты единственный, кто вспомнил, ага. Все остальные друзья — говно! А тебе спасибо, что посоветовал Ваське жениться на мне.

Я — опустевший остров:
Меня оглушает тишь.
Все гениально просто:
Не хочешь — и не звонишь.

Правда, по сути, — дело.
А слово без дела — ложь.
Видишь ли, я прозрела:
Не хочешь — и не идешь.

Видно, в борьбе за чувство
Проигран неравный бой…
Принятие — вид искусства:
Не хочешь… И черт с тобой!

Не выходи из комнаты, не исполняй Шекспира.
Зачем тебе иностранец в пространстве русского мира?
Не искушай напрасно своего хранителя-ангела.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Англия.

О, не выходи из комнаты. Максимум — до магазина.
Максимум — вокруг дома, руки убрав за спину.
Разве что — на молебен. Всё остальное — зыбко.
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

Не выходи из комнаты, из себя, или строя.
Не выходи за рамки режима с пометкой «строгий».
Не умничай. Не высовывайся. Стань незаметней вируса.
Дожидайся ОМОНа, шмона, сноса, доноса, выноса.

Я купила в первый ряд билеты.
Все, как надо: место и печать.
Но на сцену не выходит лето,
Хоть уже давно пора начать…

Иногда глаза покажет лисьи.
Хитрые такие и опять
Спрячется куда-то в закулисье,
Не желая что-то объяснять.

Заговор вселенскии, не иначе.
Все пошло не так еще с зимы.
Сапоги ушли в разряд лежачих.
Шубы тоже не носили мы.
… показать весь текст …

Скоро, скоро я домой поеду,
И земля закружится в окне.
И в купе какой-то непоседа
Заведет беседу о войне.

Будет любоваться им девчонка,
Восхищаясь радугой наград.
Мимо окон будет литься тонкий,
Слабо обозначенный закат.

Я не стану прерывать беседу,
Но и разговор не поддержу.
Я своей соседке и соседу
За победу выпить предложу
… показать весь текст …

— Чем ты занимаешься, аспиранточка? Изучаешь серебристого журавля, а он, между прочим, гнездится за границей, у нас бывает только пролётом. Этот журавль в небе — вообще не наша птица.

За городом возвращается истинный масштаб человека. Достаточно пойти дождю.

Это в городе, среди «Пятерочек», такси и указателей, куда изволите, он царь зверей. Пуп земли, точнее, учитывая количество пупов, пупок.

А когда моросит за городом, и будто гигантская кошка осторожно ступает по крыше, и тушь течёт по стёклам, человек становится размером с горошину. Маленькая черепашка, втянувшая голову в плечи.

И не дай Бог старая ель у склона зайдётся, запричитает, заломив ветки… тогда пиши пропало. З…
… показать весь текст …

«Рассказывают, что когда в Советский Союз должен был вернуться Александр Вертинский и ему уже приготовили квартиру в Москве, живший через стенку профессор каких-то интеллектоемких наук пришел в панику: он представил себе, как из соседней квартиры начнут доноситься пассажи, рулады и фиоритуры — и научным его занятиям настанет конец.

И вот певец приехал. И — тишина. День, неделю, другую…

Профессор набрался храбрости и постучал в соседскую дверь. Открыл

Вертинский:

— Чем могу быть полезен?

— Понимаете, товарищ артист, — произнес профессор, — я вот уже несколько дней с трепетом ожидаю начала ваших упражнений в области вокала, а у вас все тихо да тихо…

— Что вы, батенька, — ответил великий бард, — я, поди, тридцать лет задаром рта не раскрываю!»

Я умею только жить,
Если что-нибудь умею.
Просыпаюсь и пьянею
От возможности кружить
В окружающей среде,
В ослепительном пространстве,
Приспособленном для странствий
Душ и тел невемо где.
И за эту благодать,
За счастливую возможность
Жить, изведав лёгкость, сложность,
Я готова жизнь отдать.

А мы преступно стойки, а мы прекрасно шатки,
пытаясь в никуда протиснуться бочком.
Вращается Земля на лестничной площадке
недетскою рукой запущенным волчком.

Прошу, открой мне дверь, налей хотя бы стопку —
не алкоголя, нет, а воздуха полей.
А дальше пусть несут меня со всеми в топку
извозчики весны на пухе тополей.

И в этой полумгле, дрожащей и непрочной,
расплывшейся в виске, распившейся в тоске,
стоит забытый Бог у скважины замочной
и светится луна в дверном твоем глазке.

В апреле 1937 года баскский городок Герника стал мишенью для бомбардировки немецкими самолетами. Всего было сброшено 22 тонны бомб. Результаты: центр города практически стерт с лица земли, более 70% зданий разрушено полностью или частично, убито более 1600 человек.

Огромная картина, 3,5 м. на 7,8 м., она была написана маслом в течение одного месяца. Произведение было выставлено на всеобщее обозрение в июне 1937 года и вызвало очень неоднозначную реакцию у критиков и даже поклонников художника.

«Герника» видела в основном спины посетителей, а сам художник позднее писал: «Чего только не довелось мне услышать о моей „Гернике“ и от друзей, и от врагов».

Однажды нацистский офицер, увидев на столе фотографию «Герники», спросил:
— Это вы сделали?
— Нет, — ответил художник, — это сделали вы.

Отработано веками,
Ничему не удивляйтесь:
Одного гноили в яме,
Оказалось, что Сервантес.

Ох, по городам и весям
Погуляла плеть закона!
Обязательно повесят,
Обязательно — Вийона.

То ли плакать, то ль смеяться
На породу человечью…
Посадили тунеядца —
Вышел с Нобелевской речью!

Приведите самую красивую девушку, я ее съем, говорили драконы.
Зачем люди исполняли это желание?
Из зависти к красоте.
Как драконы понимали, кто самая красивая?
Привели бы самую страшную и сказали дрожащим голосом: вот, самая самая наша красавица!
И дракону хорошо, и девушке приятно