«Не может быть других времён если люди те же».

Будто призраки — мы оба.
Между нами — тень любви.
Ну-ка, дурочка, попробуй —
Этот миг останови!

Счастьем пользуются люди
Только несколько минут —
Сердце — все оно забудет,
А глаза — глаза уснут.

Сорок миллионов людей каждый вечер включают телевизоры, чтобы узнать, что им думать.

Одно время в петербургском метро висели баннеры с цитатой из Сергея Довлатова про город:
«Сочетание воды и камня порождает здесь особую, величественную атмосферу. В подобной обстановке трудно быть лентяем…»
Впрочем, создатели баннера опустили окончание цитаты: «…но мне это удавалось.»

Что за этой листвой: городок иль деревня?
Впрочем, мне всё равно, что за ней.
Я как древний друид: я молюсь на деревья
в хищном мире людей и зверей.
Как живут: из стволов не стреляя, не грабя,
молча глядя на наши грехи
с вольным мужеством клёна, и вяза, и граба,
с гордой грустью сосны и ольхи.
И к тебе вдруг летит сквозь воздушную пропасть
лист внезапный из кроны густой,
словно ты награждён за весёлую кротость
изумрудной кленовой звездой.
Награждён-то за дело. Откуда в нас это —
улыбаться при знаньи судьбы?
… показать весь текст …

«Еще, Миша, когда у тебя будет сын, постарайся быть осторожным. Боюсь, что ты не сможешь. Но они всегда другие — я и ты, ты и он. Ты не сумеешь им руководить».

Первый человек, который от тебя полностью зависит, а ты не сможешь им руководить. В этом, наверное, заложено разнообразие людей. С этим невозможно жить, хочется наказать, заставить. Заставить можно, но лучше пусть он, как ты, найдет свою дорогу. Пусть он найдет основные знания: грамматику, математику, поведение. Он должен знать поведени…
… показать весь текст …

придёт любовь отнимет деньги
не даст пить пиво с бодуна
и бантик на кота повяжет
ну на

Чужую беду ощущая своей,
вживаясь в чужие печали,
мы старимся раньше и гибнем быстрей,
чем те, кто пожал бы плечами.

Эта осень явно неродная для семьи из прежних тридцати. Я ее такой совсем не знаю, но надеюсь, мне с ней по пути. По тому пути, где вдоль обочин до сих пор одетые стоят все деревья к октябрю, и ночью дышит паром стынущий асфальт.
Эта осень — чокнутый профессор, будто у Земекиса в кино. Завершить решила все процессы, что копились долго и давно: раздала всем сёстрам по сережкам, сестры рады, смотрят в зеркала. Доктор-осень в быстрой неотложке, человек и кошка, все дела, все ведь в осень запаслись котами, пледом, чаем и чуть-чуть вином. А она вдруг — раз! — и не такая. Осень, отраженная вверх дном. Осень без соплей, дождей, глинтвейна, бриджит джонс, резиновых сапог, тяжких дум и горьких сожалений, сырости с помпона и до ног, осень, непохожая на осень и ни на один другой сезон. Время для ответов на вопросы, input/output комфортных зон, время смены цвета светофора, время пять часов по сентябрю.
Осень, неродную прежней своре, если можно, я удочерю.

Кошачьими лапами вербы
Украшен фанерный лоток,
Шампанского марки «ихъ шбэрбе»
Еще остается глоток.
А я и пригубить не смею
Смертельное это вино,
Подобно лукавому змею,
Меня искушает оно!
«Подумаешь, пахнет весною,
И вербой торгуют в раздрыг,
Во первых строках — привозною
И дело не в том, во вторых.
Ни в медленном тлении весен,
Ни в тихом бряцаньи строки,
… показать весь текст …

Вот человек уходит. Как талый лёд,
как самолётный след, как простудный вирус…
А на губах — болезни седой налёт.
Сами же губы — ломкий сухой папирус.

Жизнь превратилась в тень, ветерок, зеро.
Больше не будет времени, чтоб проститься…
Где-то, в каком-то дьявольском турбюро
снова в продаже туры по водам Стикса.

Не повернуть обратно на той черте,
и не свести иначе баланс по смете…
Поздно. И в полумраке застыли те,
кто осознали смерть, но не верят смерти.

Ласкала камень синяя волна.
Как удержать ее он ни старался,
Она ему шептала: «Не вольна,
Мой Океан опять разволновался».
* * *
Ты с ума сошел, прибой?
На кого пошел ты в бой?
На свою подругу сушу?
На ее земную душу?

На протяжении своей жизни каждому человеку доводится споткнуться о свой «великий шанс». К несчастью, большинство из нас просто подымается,

А дикторши все взбудоражены.
Хотя, говорят они, кое-где хорошо, но всем плохо.
Хотя кому-то, к сожалению, хорошо".
А мысль опять простая: «Если движемся, это чувствуется по желудку».
Если движемся.
А мы всем миром порешили двигаться, вырваться, наконец, из пункта, А и прибыть, наконец, в пункт Б, где легче со жратвой и одеждой.
И если мы движемся и кончаются запасы, так что же: останавливаться, или назад поворачивать, или вперед идти?
Каждый гусь знает — вперед.
До места лететь надо.
Не поворачивают гуси и рыбы.
Вперед. Сзади мы своих мертвецов похоронили.
Живые хотят вперед.
Для детей, для женщин, для матерей, которые светлого дня не видели, для рабочих, для крестьян, для больных и здоровых — надо вперед идти.
Тем более что мы все знаем куда.
… показать весь текст …

счастье стоит высоко на полке в вазочке для конфет. как же легко тебе быть довольной в пять с половиной лет!
в комнате пахнет духами мамы, выпечкой, молоком. ложкой рисуешь на каше манной;

— ешь.

— не хочу. потом.

и убегаешь со смехом к детской. мультики про принцесс.

— мама, а принцы ведь есть на свете?

— принцы на свете есть.

детство проносится вереницей: сказка, игрушки — ах! шумно звенят, спотыкаясь, спицы в бабушкиных руках. классно за жизнью следить сквозь стекла розовых детских призм, так, словно мир не бывает блеклым; будто бы жизнь — сюрприз!..
… показать весь текст …

Обновили эпоху,
Но на смене тряпья
Подловили, как лоха,
И страну и тебя.

Новым веяньям ловко
Как бы верность храня,
Провели рокировку
Воровства и вранья.

Вдохновенное племя,
Где теперь твоя мысль?
Ты раздвинуло время,
И скоты ворвались.
… показать весь текст …

С кинематографом я рассталась легко, без сожаления. Я потому перестала сниматься в кино, что там тебе вместо партнера подсовывают киноаппарат. И начинается — взгляд выше, взгляд ниже, левее, подворуйте. Особенно мне нравится «подворуйте». Сперва, я просто ушам не поверила, когда услышала. Потом мне объяснили — значит, делай вид, что смотришь на партнера, а на самом деле смотри в другое место. Изумительно! Представляю себе, если бы Станиславскому сказали: «Подворуйте, Константин Сергеевич!». Или Качалову… Хотя нет… Качалов был прост и послушен. Он был чудо. Я обожала его. Он, наверное, сделал бы, как его попросили… Но я не могу «подворовывать». Даже в голод я не могла ничего украсть: не у другого, — помилуй бог! — а просто оставленного, брошенного, забытого не могла взять. Ни книги, ни хлеба… И взгляд тоже не могу украсть… Мне нянька в детстве говорила: чужое брать нельзя, ручки отсохнут. Я всегда боялась, что у меня отсохнут ручки. Я не буду «подворовывать»!

Пусть кто-то ещё отдыхает на юге
И нежится в райском саду.
Здесь северно очень — и осень в подруги
Я выбрала в этом году.

Живу, как в чужом, мне приснившемся доме,
Где, может быть, я умерла,
И, кажется, тайно глядится Суоми
В пустые свои зеркала.

Иду между чёрных приземистых ёлок,
Там вереск на ветер похож,
И светится месяца тусклый осколок,
Как старый зазубренный нож.
… показать весь текст …

Стал прощаться, и в выцветших скорбных
глазах,
В напряжённости всех морщин
Затаился у матери старческий страх,
Что умрет она позже, чем сын.

И губами прильнула жена, светла
Необычным сиянием глаз,
Словно тело и душу свою отдала
В поцелуе в последний раз.

Тяжело — обнимая, поддерживать мать,
Обреченность ее пожалей.
Тяжело пред разлукой жену целовать,
… показать весь текст …

Надо только вслушаться в слова писателя, не пренебрегать ими в угоду сегодняшнему дню и новой страшной морали. Она долго не продержится. Новая эпоха, может быть, продержится долго, но не новая мораль, когда прежде всего нужно и должно быть богатым и успешным, когда сама жизнь ничего не стоит, стоит только успех в этой жизни.