Мужчинами движут животных рефлексы,
И в кончике члена все чувства у них.
Считая любовь увертюрой до секса,
Они вожделеют красоток любых.

Сплетает жизнь в нить вереницу моих дней,
А времени суровая река без суеты течёт, течёт, течёт, не уставая.
Но что мне до того, — я думаю о ней,
И сон мечты, как явь, любовью околдованный, слепой душой своей воспринимаю.

Когда я умер, грешник, то положено мне было за деяния свои в мучениях гореть в аду,
Но очередь туда такая собралась, смекнулось мне: навряд я на крУги свои, согласно разнорядке попаду.
Так значит я святой, как видно, — знать отведено мне место, за страдания, в раю.
Но очередь и там была: «Вакансий нет», — сказали: «В кассу, гражданин, пройди и попроси броню.»

Кассир проверил список, но среди блатных и блатовых моей персоны в этом списке не заметил, не нашел,
«Как жаль» — пробормотал я, и, как был, в костюме похоронном, весь ухоженный, хорошенький такой, домой пешком в унынии пошёл.
Жена возврату моему была не очень рада; она как раз по акции путевку в Турцию купила — по протекции Хабада.
С досадою сказала, что устала от меня, что ей развлечься, в кои веки, тоже надо.

Ее сопровождать в вояж собрался некий юный фраер с видом томным…
Собрал я чемодан, сухим пайком закуску захватил, с тех пор на улице живу бомжом бездомным.

Ошибки юности, кто их не совершал, спрошу я риторически, друзья?
Средь них есть исправимые, но есть и те, которых разрешить нельзя.
Даётся опыт нам в борьбе с ошибками, как следствие, в наследие в придачу:
Он в будущем полезным может быть, а есть такой, когда всю жизнь потом от горя сердце плачет.

Едва ли дружба на Земле близка к тому, чем быть должна бы в идеале,
Иначе бы не людям незнакомым, а друзьям мы в горе свои души раскрывали.

Лягушки в сказках с поцелуем нежным пылким принца превращаются в принцесс,
А в виртуале старики рядятся в принцев, скрыть пытаясь свой старения процесс.

Попутать бесом может и путана,
Если думать о ней беспрестанно.

Кресчендо, апогей, оргазм — ну как феномен сей не назови,
Наградой служит он и подтверждением реализации земной любви.

Когда певец не доживает до седых, преклонных лет,
Наверно для него такой судьбы исход — один из самых лучших.
Лишь Фауст знает, как под старость от любви страдал поэт,
Но знают стихолюбы все, как счастлив был пред смертью Тютчев!

Я злой и ревнивый старик,
Дошедший до грани безумства.
В поэзии я не привык,
Скрывать боль агонии чувства.

Закрутила, завертела жизнь рулетки колесо.
Ты спешила, ты хотела получить от жизни все.
Только фишки неудачно разложились на ZERO,
И теперь сидишь и плачешь, было все и вдруг ушло.

Припев: У рулетки колесо вертится, а судьба за спиной усмехается.
В жизни часто в лучшее верится, только вот не всегда сбывается.
И на черно- красные клеточки шарик падает, как ему хочется.
А вы верите, глупые девочки, что спасет он от одиночества.

Было все. Женихи и деньги, и красивый лимузин.
Только вот, совсем случайно, подвернулся шанс один.
Ты на кон поставишь много, закричишь — все получу.
А судьба, смеясь, ответит: «Я сама тобой верчу».
… показать весь текст …

Публичные девы отличаются от публичных девок величиной своего рейтинга.

Лепестки ромашки: чёт или нечёт,
Любит иль не любит? — чёрт не разберёт.

В личном статусе, возможно,
Надо мне писать: «Всё сложно».
В «отношениях» она:
«Влюблена»?, «Не влюблена»?

Время пришло, когда лучше молчать,
Боль наложила на сердце печать.

В трудные дни говорила мне мать:
«Чтоб горе прошло, надо с ним переспать».

Не вырвать сердце из тисков любви — она как для пловца водоворот,
Чем больше рвёшься на свободу от неё, тем глубже тонешь в ней, наоборот.

Не берите поэты в музу «Femme Fatal» Горгону-Медузу.
Не дай Бог вам в неё влюбиться, вас погубят глаза-убийцы.
Не поможет вам хитрость Персея и талант ваш окаменеет.
Взгляд ее, голубей лазури, ваш потопит корабль в буре.

Любовь — это безумство чувств, рассудка отклонение от нормы,
Страданья боли сердца и души, любви болезнь не протекает в лёгкой форме.

Принцессу в сказках замуж выдавать хотят всегда за принца,
Но в жизни на Земле и для неё простой солдат в мужья сгодится.
А сказка в сердце будет ровно столько длиться,
Пока прочитана не будет в ней последняя страница…