Мое ревью романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова

В книге описаны две самостоятельные и, как это кажется с первого взгляда, не связанные между собой истории, которые происходят на временном расстояния в почти две тысячи лет друг от друга.

На первый взгляд, формат романа можно было бы охарактеризовать как гротескную сатиру — но только в той части книги, где действие (время и место) происходит в довоенном СССР.

Глубокий внутренний смысл книги основан на иудаистских/православно-христианских нравственных принципах, на которых воспитывался Булгаков и которым он оставался верен на протяжении всей своей жизни.

В глазах Булгакова, Социалистическая революция 1917 года и последовавшее за ней установление Советского Социалистического атеистического антирелигиозного режима (который довольно быстро превратился из правительства пролетариев и крестьян в сталинскую диктатуру) представляли собой триумф зла.
Булгаков видел в Советской власти — власть Сатаны.
Булгаков считал (по уровню трагедийности) это создание «злой сатанинской Империи» сопоставимым с гонениями и последующим распятием Иисуса Христа.

Вот почему вторая сюжетная линия романа происходит в момент трагических (в глазах христиан) последних дней Иисуса Христа, который, кстати, происходил от крови предков из «дома Давидова» и кто, якобы, утверждал, что он является законным царем Иудейским (Понтий Пилат, прокуратор Иудеи, назначенный императором Римской империи, спросил Иисуса, в то время как он допрашивал его в Иерусалиме: «Ты царь Иудейский?» и Иисус Христос ответил: «Это вы говорите, а не я»).

На самом деле, похоже, что в скрытом виде Христос намекал, что он также был Мессией, которого с таким нетерпением ждали евреи, тем, кто придет, чтобы восстановить и утвердить законы Божьи на Земле, как это было предопределено в Еврейской Библии — Торе (известной христианам как Ветхий Завет).

Одним из требований, чтобы быть истинным Мессией, была принадлежность к роду знаменитого легендарного еврейского царя — царя Давида.

Однако не совсем ясно, сам ли Христос (помимо того, что он не провозгласил себя сыном Божьим — он был провозглашен таким образом позже — после его смерти — его апостолами и другими сторонниками) явно утверждал, что он сам является царем иудеев и Мессией … и мне не известно, какова была позиция Булгакова по этому поводу в этой книге …

Однако, основываясь на том, что Булгаков в личной жизни был верным православным христианином, — тогда можно предположить, что он искренне верил во все это (что Христос есть Сын Божий, царь иудейский и Мессия… и что он, будучи непорочно зачатым Богом-отцом, воскрес и воссоединился на небесах с Богом-отцом и Святым Духом).

Подводя итог, я думаю, как я уже говорил выше, что Булгаков видел Советскую Россию как Царство Сатаны, режимом вне спасения.

Именно поэтому, на мой взгляд, как опять же уже говорилось выше, он сравнивает жизнь в СССР со злом (в сознании Булгакова — как я вижу его видение) преследования и распятия Христа.

P. S.
В моей интерпретации, нарисованный Булгаковым, Воланд представляет собой Высшую Силу Зла, которая прибыла (при молчаливом одобрении и, даже возможно, по согласованию с Высшею Силой Добра…), чтобы учинить эдакий лихой кавалерийский налёт на отдельные элементы моральных и социальных устоев безбожной и аморальной Страны Советов, управляемой Сталиным.

Разница между Воландом и Сталиным, на мой взгляд, заключается в том, что Воланд — «благородный» Сатана, признающий Б_га и делящий власть с Б_гом (а может быть, простите меня за смелость, в представлении Булгакова это даже просто два противоположных лица одной и той же Высшей Силы…), а Сталин — это Сатана-безбожник…

Я бы сказал, что Булгаков из ортодоксального православного христианина постепенно трансформировался в некоторой степени Сатаниста, который по-прежнему (а может быть ещё сильнее) ненавидит Сталина и его режим — но молча, потаённо…

P. P. S.
Я знаю, что религиозные проблемы — это проблемы, которые разделяют людей, и я хотел бы, чтобы мне не нужно было касаться этих тем в этом ревью.
Я определенно не хочу оскорблять чьи-либо религиозные убеждения и чувства.
Однако контекст / содержание этой книги не дает мне выбора, чтобы избежать этой чувствительной темы.